Мировой кризис 2: история с допингом и энергетиком

В первой части цикла мы разобрали, что своим становлением и развитием товарная экосистема обязана появлению трех ключевых катализаторов: 1) денег – эффективного фермента товарообменных процессов, 2) прибыли – катализатора товарных циклов, 3) капитала – автокатализатора, воспроизводящего себя через инвестиционные циклы.

Во второй части мы рассмотрим дополнительные ускорители товарной экосистемы: 1) сильнейший допинг, относящийся к категории стероидов роста, 2) активатор допинга, 3) мощный энергетик. Все они существенно ускорили эволюцию товарной экосистемы.

Допинг

Изначально инвестиционные циклы инициировались накопленным капиталом. Привлечение кредитного капитала позволяет мультиплицировать стартовый капитал, необходимый для инициации цикла. В пределе, позволяет вообще обойтись без него:

Финансовый капитал – мощнейший допинг инвестиционных циклов, особенно длительных и капиталоемких: он кратно увеличивает их масштаб, ускоряет рождение и реализацию.

Не лишне отметить, что любой инвестиционный цикл в той или иной мере сопряжен с риском провала. Привлекая финансовый капитал, капиталист получает возможность разделить с ним риски, что очень добавляет смелости, особенно тем, кто изначально не обделен склонностью к риску.

Стероидизация экономики

В биологическом организме образованием новых клеток и ростом тканей управляют естественные анаболические гормоны. Такой же естественный гормон роста есть и у товарной экосистемы – свободный накопленный капитал. Он инициирует образование новых товарных циклов и рост отраслей экономики.

Анаболические стероиды – синтетические аналоги естественных гормонов роста. Введение их в биологический организм стимулирует ускоренное размножение клеток, интенсивный рост тканей, повышенную агрессивность.

Воздействие финансового капитала на товарную экосистему аналогично воздействию анаболических стероидов на биологический организм. После его введения товарная экосистема стремительно растет и набирает массу, также как и накачиваемый стероидами бодибилдер. Попутно она становится агрессивной, поскольку быстрый набор массы интенсифицирует обменные процессы, что обуславливает повышенную потребность в пище и энергии. А агрессивность – ключевой фактор успеха в конкуренции за них.

Блокиратор допинга

В христианские времена на пути систематического употребления финансового допинга стояло Христианство с его запретом ссудного процента. Попутно Христианство блокировало активацию золотым тельцом биологических инстинктов алчности. Христианство было главным препятствием на пути восхождения Больших Денег к верховной мировой власти – подчинения ими административных элит.

Когда финансовый капитал осознал и испробовал всю мощь своего теневого воздействия на власть имущих, он, естественно, решил смести преграду.

Антихристианская революция

В XVI в. «случилась» реформация – антихристианская революция. Она, как и всякое значимое событие в интересах финансового капитала, была инициирована как бы по воле возмущенных народных масс. Повод для возмущения был благой – осуждение практики торговли индульгенциями. Невозможно отрицать, что это был большой грех католической церкви. Но главная задача инициаторов революции была не в том, чтобы очистить церковь от греха, а в том, чтобы создать новую псевдохристианскую церковь в интересах капитала. В революциях капитал всегда протаскивает на волне народного гнева свои интересы. Так было и так будет. И в тот раз на фоне осуждения торговли индульгенциями капитал протащил в протестантизм следующие положения:

1. Грех распыления и омертвления капитала

Реформация осудила присущее аристократии в ее гонке престижа мотовство и демонстративное потребление, приводившее к распылению капитала. Также осудила «захоронение» капитала в «бессмысленном» величии и красоте церковной роскоши. И если первое справедливо, то второе не столь очевидно: строительство грандиозных храмов и их украшение служило Человеку регулярным тренингом в реализации значимых неутилитарных проектов.

2. Протестантская этика

Изначально протестантская этика – этика трудолюбия, бережливости, расчетливости. В сдержанном отношении к себе ничего плохого нет. Ключевой вопрос – ради чего это делается: в надличностных целях или для утилитарного личного обогащения? Протестантизм объявил богоугодным обогащение. Но тогда стоицизм бережливости на поверку оказывается скупостью накопления. Протестантизм стал философией наживы и обогащения, а не служения: греховны праздность, траты капитала на личные нужды, упущенная профессиональная выгода. Из последнего, кстати, следует, что убойная по содержанию фраза «ничего личного, только бизнес» – глагол истинного протестантского праведника. Не лишне отметить, что всю эту философию скупости капитал с легкостью отбросил, когда она стала помехой стимулированию дефицитного пищевого ресурса – потребительского спроса. Что неудивительно, потому как главный моральный принцип капитала в релятивизме всех иных принципов, кроме выгоды.

3. Отмена христианского запрета на ссудный процент

Собственно, именно это и было главной целью протестантской революции, умело замаскированной в революционных эмоциях.

4. Учение о предопределении

Увертюрой к заключительному аккорду революции стало учение о предопределении. Согласно ему бог заранее предопределил одних к спасению, других к погибели, приговор его абсолютен и неизменен, и никому не дано знать о нем. В подобной трактовке мироустройства человек лишен свободы выбора и свободы воли – все предопределено до него и за него, а его путь лишь проявляет божественную волю.

5. Богоизбранность богатства

И, наконец, заключительный аккорд революции. Категорически никому не дано знать о божественном предопределении. Но как это обычно бывает у ловких небедных людей, если очень хочется, то можно. Бог, оказывается, проявляет-таки свой выбор в том, что закладывает в избранных стремление совершать поступки, ведущие их к спасению. Дальнейшая логика тривиальна: поскольку всякая профессия тоже есть божье предначертание, то профессиональный успех и есть зримый знак уготовленной богом участи. Объективное мерило успеха – финансовое вознаграждение за труд. Тем самым богатство служит несомненным маркером богоизбранности. Богат – значит богоизбран, следовательно, априори спасен.

Что, собственно, характерно – капитал, пользуя революцию, решил вопрос о своем прощении и спасении кардинально, в присущей ему традиции: он попросту приватизировал протестантского бога – получил от него бессрочную бесплатную индульгенцию (самое место вспомнить с чего все начиналось), что существенно дешевле, чем бесконечно жертвовать его земным наместникам. Не забудем, что попутно отпала необходимость тратиться на храмы.

О маркерах богоизбранности

С позиций парадигмы богоизбранности протестантизм представляет собой попытку иудизации Христианства с тем отличием, что маркер богоизбранности не этнический, а финансовый. И хотя богоизбранность в протестантизме не врожденная, а преходящая, мозг его социально удачливым адептам выносится столь же крепко.

Богоизбранность, если отставить в сторону схоластику, являет собой латентную «интеллигентную» форму фашизма. Интеллигентную, поскольку предназначена не для массового употребления, а для тонкой прослойки избранных. Но как только богоизбранность проецируется на титульную нацию, происходит скатывание от «интеллигентного» фашизма к вульгарному: богоизбранность, как и любая иная форма избранности, преломляется в коллективном сознании титульной нации в императивный мандат на уничтожение мешающего ей «убогого» окружения. По другому не бывает.

В Христианстве был предустановлен предохранительный механизм от богоизбранности: первый из его смертных грехов – гордыня, «готовая на небо взойти и уподобиться Всевышнему, всех презирающая, требующая себе от других раболепства». К слову сказать, второй смертный грех Христианства – сребролюбие: «жадность к деньгам, не дающая человеку и минуты подумать о духовном», – препятствует страсти к обогащению. Протестантизм выполнил функцию тарана, разрушившего столь жесткие табуирующие догматы. С ними и основы морали коллективизма и альтруизма. На место морали были поставлены традиции и законы, и худо тем, на кого их действие не распространяется. Если кто не спрятался, богоизбранный не виноват: как говорится, ничего личного – только бизнес, ну и миссия белого человека.

Ингибитор и активатор допинга

Христианский запрет на ссудный процент длительное время блокировал системное использование кредитного допинга. Фактически, Христианство выполняло функцию ингибитора – субстанции, которая подавляет каталитические свойства фермента, тем самым уменьшает его активность. Подавление было и идейным и административным. В качестве практической иллюстрации последнего можно привести христианский запрет на издание в Испании книги Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». Его идеи о необходимости защиты ростовщичества и эгоизма были признаны инквизицией как скандальные и анти-евангельские.

В противоположность ингибиторам существуют активаторы – вещества, которые повышают активность ферментов, чем ускоряют протекание ферментативных реакций. Такого рода активатором финансового кредитного допинга и стал протестантизм: нейтрализовав ингибитор, он не только деблокировал допинг, но и стимулировал проявление звериных инстинктов, обернув их в красивую упаковку богоизбранности. Это в итоге привело к гигантской биоэнергетической накачке товарной экосистемы.

Замечания о мета-капитализме

Регулярный кредитный катализ товарной экосистемы породил двухуровневый капитализм: на первом уровне товарный капиталист эксплуатирует трудящихся – присваивает часть произведенной ими добавленной стоимости, на втором уровне кредитный капитал эксплуатирует уже самого товарного капиталиста – вынуждает делиться частью присваиваемой им добавленной стоимости. Возникла новая форма капитализма – метакапитализм: эксплуатация эксплуатирующих. Товарный капиталист, как и трудящиеся, лишь часть времени работает на себя, в остальном на эксплуататора: ни дать ни взять – трудовой капитал. И не отвертишься: в среде, тотально катализируемой кредитным допингом, пытающиеся оставаться «натуралами» безнадежно отстают в развитии и в энергетике от подсевших на допинг. Взращиваемые на допинге товарные циклы первыми подчищают поляны платежеспособного спроса, оставляя натуралам сущие крохи. Поэтому выбор у товарного капиталиста невелик: либо употребляй допинг и плати за него, либо живи на подножном корму, постепенно хирей и сдохни.

Если в экономике присутствует доминантный эмитент допинга, то регулируя доступ к нему, он может производить избирательную селекцию товарных циклов. Это позволяет ему выращивать доминирующие циклы-убийцы, способные монополизировать целые отрасли экономики, убивая все прочие. Монополия же, как известно, самый сладкий, пиратский по содержанию способ ошкуривания лохов обогащения.

Переход на новый энергетический уровень

До XVIII в. товарные циклы приводились в движение «зеленой» механической энергией – биологической энергией человека и домашних животных, ветром и водой. Соответственно, крутились медленно, что естественным образом ограничивало скорость накопления капитала. Во второй половине XVIII в. был изобретен паровой двигатель – абиогенный источник механической энергии принципиально иного порядка мощности. Товарные циклы из низкоэнергетических сразу же стали высокоэнергетическими:

Переход на более высокий энергетический уровень существенно ускорил и сами циклы, и эволюцию товарной экосистемы. С 1770 по 1840 гг. производительность труда увеличилась в 30 раз. На порядки возросла скорость создания новых товарных циклов и объемы производства товарной продукции, соответственно, и скорость генерации прибыли. С этого момента инвестирование стало горячим процессом – накапливаемый с невиданной ранее скоростью капитал жег мозг и руки. Главным дефицитом стал не капитал, а свободные инвестиционные ниши. Не случайно в XIX в., т.е. непосредственно вслед изобретению парового двигателя, стартовала гонка за остатки свободного инвестиционного пространства – последовал бурный раздел африканских колоний между ведущими европейскими державами, получивший название «гонка за Африку».

Резюме

Первая часть была посвящена базовым ферментам товарной экосистемы – деньгам, прибыли и капиталу.

Во второй части мы разобрали, что в дополнение к ним система обзавелась новыми ускорителями: 1) еще одним ферментом из категории анаболических стероидов роста – кредитным допингом, 2) активатором допинга – эту функцию исполнил протестантизм, 3) мощнейшим абиогенным источником механической энергии – тепловым двигателем, на порядки повысившим энергетику товарной экосистемы. Обретение столь сильных ускорителей обеспечило товарной экосистеме взрывное развитие в последующие три столетия. Оно же усугубило череду кризисов инвестиционной недостаточности.

В следующей части рассмотрим ряд общих свойств автокаталитических систем, и их проекцию на товарную экосистему. На этом собственно «теоретическая» часть цикла будет завершена, и мы перейдем к краткой исторической части, затем к предметному анализу состояния механизмов купирования кризисов и прогнозу.

Ноябрь 2014