Две предыдущие заметки цикла «Письменность и империи» были посвящены сверхимперскому социогенезу Индии и Китая, в этой мы попробуем сравнить его итоги.
Но начнём с ответа на очевидный вопрос: почему Индия и Китай оказались самыми активными участниками сверхимперского социогенеза?
Обречённые на сверхимперскость
Ниже представлено распределение населения Земли в формате 1000 человек, т.е. вес каждой фигурки эквивалентен примерно 8 млн. Даже в столь убористой форме более чем половине населения Индии не хватило места на материке, из-за чего оно «сползло» в океан. А население Бангладеш, бывшая Бенгалия в составе Индии, и вовсе целиком «выселено» за экватор в Южное полушарие:
Инфографика иллюстрирует вклад Индии и Китая в население Земли. В цифрах это свыше 20% с каждой из сторон. Более того, их вклад практически не менялся в течение более чем двух тысячелетий, о чём свидетельствует таблица ниже, поэтому в периоды сверхимперского единства Индия и Китай сразу же попадали в ранг сверхимперий без каких-либо натяжек:
В таблице население Индии в 2000 году посчитано вместе с Пакистаном и Бангладеш – исконно индийскими территориями.
Геофизика как приговор
Карта распределения населения по планете позволяет сделать вывод, что на него влияют в первую очередь геофизические условия – широтный фактор и мягкость климата, которые определяют зерновую продуктивность территорий и размер энергетической платы за теплокровность.
Синхронность увеличения населения Земли в течение двух тысячелетий свидетельствует о синхронности роста зерновой продуктивности территорий, следовательно, и темпов развития агротехнологий. Причина, видимо, в близких интеллектуальных возможностях вида Homo sapiens и информационной связности социосистемы, ведущей к диффузии технологий.
Геофизически обусловленная колоссальная плотность населения, подкреплённая императивом энергетической оптимизации социальной жизни огромных масс людей на связной территории, приговорили Китай и Индию к сверхимперскости.
Это не весь перечень геофизических «подарков». Геофизические условия обеспечили Индии и Китаю не только интенсивное воспроизводство пищевой, но и регулярный приток психической энергии, без которой объединение в единое целое колоссальных масс людей невозможно. Необходимая для сборки сверхимперий пассионарность в избытке плескалась вовне, откуда в периоды нехватки её привносили в Китай народы Великой Степи, в Индию – ирано-тюркские этносы.
Сборка сверхимперий за счёт привнесённой извне пассионарности стала общей практикой. Сверхимперский социогенез Китая в течение семи из тринадцати веков, с VII по XX, имел тунгусо-монгольское лицо табгачей, монголов, чжурчжэней (маньчжуров) – династии Сунь/Тан, Юань, Цин. Главный сверхимперский период Индии, с конца XIV по середину XVIII века, имел тюрко-монгольское лицо – Делийский султанат и Великие Моголы.
Сборку сверхимперий за счёт собственной внутренней пассионарности в Китае осуществили династии Цинь/Хань, Западная Цзинь, Северная/Южная Сун, Мин, в Индии – династии Маурьев и Гуптов. Их внутренний пассионарный заряд всегда копился в моменты тяжёлых жизненных испытаний. Так, сборке Цинь/Хань предшествовала кровавая эпоха Сражающихся царств, сборку Западной Цинь, Северной/Южной Сун предварили десятилетия внутренних смут, рождению Мин предшествовало вековое давление на ханьский суперэтнос монгольской династии Юань. Империя Маурьев была собрана на заряде пассионарности, скопившемся в Пенджабе в течение почти двух веков давления на индоариев власти персов и греко-македонцев.
Геофизическое принуждение диктовало Индии и Китаю сверхимперскость, но с разным результатом. Для наглядности итоги их сверхимперского социогенеза сведены на общей временной шкале:
Прежде чем комментировать итоги, следует пояснить, почему к рангу сверхимперий отнесены две державы, контролировавшие далеко не всю территорию Китая и Индии.
Обоснование сверхимперскости Южной Сун и империи Гуптов
Со стороны Китая к сверхимпериям отнесена Южная Сун, утратившая в пользу Чжурчжэнь Цзинь весь Северный Китай:
Со стороны Индии в похожем качестве присутствует империя Гуптов, так и не покорившая обширный Декан, западное и южное побережье Индостана, при том что её протекторат над рядом относимых к ней территорий был мягким и недостоверным:
Южная Сун и государство Гуптов отнесены к сверхимпериям на основании оставленного ими наследия, имея при этом размер, сопоставимый с полными империями.
Южная Сун отметилась существенными техническими, военными, экономическими достижениями. Однако главное её наследие относится к информационной сфере – доработка в XII веке керамического подвижного шрифта, изобретённого в XI веке в Северной Сун, до бронзового. Китай и без него был абсолютным лидером в качестве и объёмах тиражирования информации, но изобретение подвижного бронзового шрифта превратило отрыв от всех остальных в пропасть. Высочайшее качество печати, в числе прочего, предоставило Южной Сун возможность начать выпуск бумажных денег, что позволило дополнить монеты банкнотами и создать первую комбинированную систему денежного обращения.
Неизгладимый след, оставленный империей Гуптов, связан с расцветом индийского буддизма, который пришёлся на её эпоху. Одним из фундаментальных институтов буддизма было монашество, основанное самим Гаутамой Буддой Шакьямуни. На монахов была возложена ответственность не только за сохранение и распространение учения Будды, но и за обучение и наставление буддистов-мирян, что вылилось в создание при монастырях школ.
В VI веке в Индии насчитывалось не менее 5 тысяч буддийских монастырей с более чем двумястами тысячами учёных монахов. Их трудами была создана самая массовая система образования, вытеснившая архаичную ведийскую, обучавшую только избранных, принадлежавших к высшим варнам дваждырождённых. В ведизме обучение проводилось в домашней форме в доме выбранного родителями брахмана-гуру и опиралась исключительно на устную традицию – слушание, запоминание и устное воспроизведение текстов.
Буддийские школы были открыты для всех детей вне зависимости от религиозной и варновой (кастовой) принадлежности. От учеников требовалось лишь полное послушание – нарушителей дисциплины исключали. Но наиболее фундаментальным отличием от ведийской системы стало обучение чтению и письму. Тому во многом способствовал буддизм Махаяны – самое массовое направление буддизма, возникшее в Индии в конце I века до н.э. Согласно Махаяне письменные сутры, несущие слово Будды, наделены внутренней ценностью и священной силой, способной отгонять злых духов. Поэтому письмо в буддизме Махаяны служило мостиком к обретению духовной силы.
Буддийская система образования, имевшая при создании сугубо религиозный характер, непрерывно обогащалась – постепенно в неё были включены арифметика, медицина, философия, логика. Со временем ряд буддийских монастырей трансформировались из мест уединенной духовной практики и постижения учения Будды в образовательные центры с большими библиотеками, в которых велось не только преподавание, но и исследовательская работа. Одним из них стал монастырский комплекс Наланда, превратившийся в первой трети V века в полноценный университет.
Подробное описание Наланды оставил известный китайский учёный и путешественник Сюаньцзан 602-664, два года обучавшийся там логике, грамматике, санскриту и учению Йогачары. Йогачара – одна из двух основных философских систем буддизма Махаяны. Следует отметить, что труды Наланды и других монастырей не пропали втуне: буддизм Махаяны, проникнув в Китай, стал стимулом к изобретению печати, сначала с досок, для массового (по китайской традиции) тиражирования сутр. Это случилось уже в VII веке – в эпоху Тан.
Согласно описанию Сюаньцзана в Наланде было отлажено совершенное администрирование учебного процесса – экзамены для поступающих, правила поведения и посещения лекций, система наказаний, предусматривавшая, среди прочего, штрафы за пропуски занятий. Слушателям преподавался широкий диапазон дисциплин – как буддийских, так и небуддийских, не только религиозных, но и мирских. Ученики сами могли выбирать изучаемые предметы. Ежедневно для проведения лекций и дискуссий обустраивалось более сотни помостов. Обучением десяти тысяч студентов занимались полторы тысячи преподавателей. Университету принадлежали девятиэтажные строения, шесть храмов и семь монастырей, библиотека, хранившая девять миллионов книг:
Наланда функционировала до XII века. Здесь провёл долгие годы и написал свои основные труды великий индийский математик и астроном Ариабхата 476-550, который сначала был студентом, позже руководил кафедрой, возможно, и учебной частью Наланды. Ариабхата оперировал в десятичной позиционной системе исчисления с неявной концепцией нуля (первая достоверно подтверждённая запись нуля посредством символа относится к 876). По-видимому, становлению десятичной системы счисления, позволившей совершить прорыв в математических вычислениях, Мир обязан буддийским университетам. Как обязан и становлению классической тригонометрии в форме общего учения о соотношениях в треугольнике – индийские математики, в том числе Ариабхата, первыми перешли от античных хорд к синусам и косинусам.
Формально среди университетов первородство держит учебный центр в Таксиле, тоже Индия, открывшийся ещё в V веке до н.э., в котором, в частности, образовывался Чандрагупта Маурья – основатель империи Маурьев. Но Таксила была учреждением для устного изучения Ведийской мудрости – никак не для научных изысканий. Также несомненно, что комплекс в Наланде стал первым в Мире классическим университетом с соответствующим форматом организации учебного процесса, постоянным оплачиваемым штатом преподавателей, письменной фиксацией итогов изысканий. Европа отстала от Индии почти на семь веков – её первенец, Болонский университет, отсчитывает свой век с 1088.
Одна только Наланда является наследием, позволяющим причислить державу Гуптов к сверхимпериям. А ведь к прорывным достижениям эпохи Гуптов следует отнести и десятичную систему исчисления, и тригонометрию, и самую массовую систему образования, сложившуюся в буддийских монастырях.
Черту под функционированием в Индии монастырских школ и университетов подвело вторжение с XII века мусульман, которые нанесли удар по всем буддийским монастырям. Тысячи монахов лишились жизни, многие, спасаясь от преследований, бежали в Непал и Тибет. В частности, в 1193 армия Гуридов разрушила университет в Наланде и сожгла его богатейшую библиотеку. Индийский буддизм, существенно замещённый к тому времени карнавальным индуизмом, духовно близким кастовой структуре социума, не нашёл защиты у индийской элиты. Он так и не оправился от смертельного удара и пришёл в упадок. Учебный центр под таким же именем Наланда открылся в 1351, но в Тибете, что символизирует смещение туда духовного центра буддизма.
Анализ итогов сверхимперского социогенеза Индия vs Китай
Ещё раз взглянем на сравнительную инфографику сверхимперского социогенеза Индии и Китая:
Бросается в глаза насколько сверхимперская государственность Китая была устойчивее индийской. Индия не только реже собиралась в сверхимперии, но так ни разу и не собрала длинные сверхимперии, подобные Хань, Тан, Мин, Цин. Причина в разном усердии выполнения обязательной программы – пяти необходимых для создание сверхимперии условий, требовавших наличия:
1) продуктивной экономики, прежде всего производства зерна
2) оптимального (оптимизированного по энергозатратам) носителя письма
3) оптимальной (оптимизированной по энергозатратам) письменности
4) эффективной бюрократии
5) высокого пассионарного заряда имперского этноса.
В выполнении первых двух пунктов наблюдался относительный паритет: к началу эпохи сверхимперского генезиса высокопродуктивной экономикой и оптимальными носителями письма обладали оба суперэтноса. А вот в остальных пунктах Китай явно превзошёл Индию. Отсюда и наблюдаемый результат.
По четвёртому пункту – качество и эффективность бюрократии – лидерство Китая неоспоримо. В отличие от Индии, он опирался на классические административные технологии собственного генезиса, над которыми тщательно потрудилась философская школа легизма Шан Яна. Важнейшие её положения интегрировало и сохранило, несколько смягчив, синтетическое конфуцианство.
Тогда как в Индии варновая структура социума – избранность по факту рождения – поставила фактический заслон на создании собственных эффективных практик управления. Врождённая иерархия, будучи религиозно узаконенной, безусловно признавалась низами, что позволяло элите править расслабленно и лениво. Абсолютное подчинение лишало её стимула к созданию классических административных практик – жёстких и энергозатратных, требовавших от элиты напряжения, зато эффективных.
А поскольку без эффективного управления ресурсами осуществить сборку сверхимперии невозможно, все индийские сверхимперии, за единственным исключением – государство Гуптов, опирались на бюрократические практики, привнесённые извне. Однако в Индии срок эксплуатации энергозатратных социальных технологий был недолог – они быстро разъедались агрессивной ленью варновой/кастовой иерархии.
Государство Гуптов стало единственной сверхимперией, собранной по индийским бюрократическим лекалам. Соответствующим было и её качество. Она включала государства-данники разной степени подчинения, зачастую с широкой автономией местных династий. Многие государства платили дань, но не находились под прямым управлением Гуптов. Вхождение в империю ряда государств и вовсе подтверждено весьма условно, поскольку с письменными свидетельствами, даже в период расцвета Гуптов, полнейшая беда. Не исключено, что империя на значительной части территории имела форму союза государств при условном доминировании Гуптов.
Если по четвёртому пункту – качество административных практик – лидерство Китая неоспоримо, то по третьему – наличие оптимальной письменности – оно парадоксально. Казалось бы Индия, обладавшая фонетическим (слоговым) письмом, явно обошла Китай, застрявший на стадии идеографического (иероглифического) письма. Индийское слоговое письмо было совершенным, очень близким по энергетической эффективности к фонетическому алфавитному, тогда как обучение и использование китайской иероглифики, несмотря на все оптимизации, было существенно энергозатратнее.
Парадокс разрешает тот факт, что помимо функции записи текстов иероглифика исполняла роль письменного лингва франка – способствовала однозначному пониманию текстов во всех уголках империи, носителями любых языков. Индия же после глубокого расщепления санскрита на множество местных языков-практитов и такой же дивергенции письма брахми, фактически лишилась письменного лингва франка.
По всей видимости, Гуптам удалось осуществить мягкую мимолётную сборку сверхимперии, даже несмотря на слабость индийских административных практик и низкую пассионарность, благодаря широкому распространению монастырями буддийского санскрита, записанного письмом гуптов. По меньшей мере все эпиграфические памятники эпохи Гуптов, следует признать крайне скудные, выполнены на санскрите письмом гуптов. Однако активная дивергенция письма гуптов быстро лишила Индию письменного лингва франка, требующего при фонетической форме записи стабильности каждого из двух компонентов «язык+письмо»: при сколь-либо существенном расхождении любого из них повсеместное понимание письменных текстов утрачивается.
Мусульманские учредители следующих после Гуптов сверхимперий – Делийского султаната и Великих Моголов – помимо традиционных бюрократических практик привносили в качестве государственного языка, соответственно и лингва франка, фарси и арабо-персидское письмо.
В Делийском султанате фарси стал не только языком делопроизводства, но и языком придворной поэзии и историографии. Преимущественно на персидском создавались поэтические произведения. Проза на фарси представлена главным образом хрониками, которые до мусульманского завоевания в Индии не составлялись вовсе, что подтверждает дистрофию чисто индийских административных практик. Первый энциклопедический труд «Индия», содержавший среди прочего сведения по истории страны, написал Рейхан Бируни 973-1048 из Хорезма. А первая полноценная летопись принадлежит перу иранца Усмана Джузджани ~1193-1260, бежавшего в Индию от монгольских завоевателей. Его хроника в 23 томах составлена в честь Делийского султана Насир ад-Дина и называется «Та-бакат-и Насири».
Слабое знание фарси индийскими элитами существенно ограничивало его возможности. Функциональная ограниченность фарси и активная ассимиляция региональных мусульманских элит имели следствием их переход на местные языки, что быстро сокращало ареал лингва франка. Как следствие энергетический выигрыш, обеспечиваемый Индии совершенным фонетическим письмом, с лихвой съедался дефектами информационной связности из-за изначальной ограниченности и последующего ослабления, вплоть до полной утраты функционала, лингва франка.
Поэтому энергозатратная иероглифика в рамках огромных сверхимперий парадоксальным образом оказалась эффективнее оптимального фонетического письма.
Фонетическое vs иероглифическое письмо соседствующих, но разделённых стеной Гималаев, дабы не воевали, сверхимперий – как будто так было задумано. Да, из-за фонетического письма Индия проиграла Китаю в лингва франка. Но именно фонетическое письмо, источник слабости, позволило ей создать массовое образование и университеты, подарившие Миру десятичную систему исчисления и десятичный ноль. Неизвестно был ли ещё где-либо потенциал изобрести их. Тот же Китай, с его тяжёлой иероглификой, был лишён и массовой системы образования, и университетов, поэтому не обладал потенциалом Индии. Философские школы – да, его стезя, но не изыскательные учебные центры.
Восприняв буддизм, Китай воспользовался плодами его университетов, открытых для всех, и даже получил стимул изобрести подвижную бронзовую печать. Тут же восприняли математические прорывы арабский и европейский мир. Но калитку в большую учёность приоткрыла Индия. В итоге, будучи абсолютно разными, Индия и Китай дополнили друг друга в информационных прорывах, заложивших фундамент большой науки Homo Sapiens: Индия – высокий абстрактный уровень работы с информацией, Китай – продвинутое техническое обеспечение процесса познания (бумага и типографская печать).
Но вернёмся к необходимым условиям сверхимперскости. Лидерство Китая несомненно и в пятом пункте – уровень пассионарного заряда. В суровых условиях Северного Китая имела место постоянная внутренняя регенерация пассионарности, поэтому целый ряд устойчивых сверхимперий имели чисто китайский генезис. Но главное, протяжённая, не защищённая естественными преградами граница с Великой Степью, бурно генерировавшей пассионарность, обеспечила Китаю регулярность её притока извне. Великая Китайская стена, постоянно достраиваемая и восстанавливаемая, выполняла свою функцию защиты от народов Степи только в периоды внутренней силы сверхимперий (именно поэтому оказалась абсолютно бесполезной линия Мажино во Франции и эффективной линия Маннергейма в Финляндии). Как только Китай слабел, волны внешней пассионарности с лёгкостью перекатывали через Стену, восполняя её заряд до уровня, достаточного для сборки следующей сверхимперии.
Что очень важно, народы Степи, привнося пассионарность, проникались религиями Китая, впитывая вместе с ними и его культуру. Единственным исключением стала монгольская династия Юань, которую быстро смела внутренняя пассионарность Китая, накопившаяся под тяжестью её гнёта.
В Индии же, в отличие от Китая, пассионарность всегда была в дефиците. С одной стороны, мягкий климат лишил её территорий, способных обильно генерировать внутреннюю пассионарность, за исключением, пожалуй, Пенджаба, несравнимого по масштабам с Северным Китаем. С другой стороны, Индия была хорошо защищена от внешних вторжений гигантскими горными системами. Поэтому недостававшая для сборки сверхимперий пассионарность вливалась в неё гораздо реже.
Мощные естественные преграды на границе Индии преодолевали сильные народы, собранные воедино жёсткой религией, надёжно защитившей их от полной культурной ассимиляции. Поэтому Индия, в отличие от Китая, платила за вливаемую в неё пассионарность и совершенные административные практики накоплением стабильных носителей чуждых и индуизму, и буддизму культурных кодов. На фоне низкой внутренней пассионарности это вело к появлению постоянной точки уязвимости, позже использованной для раздела Индии.
Дополнение к необходимым условиям сверхимперскости
Анализ итогов сверхимперского социогенеза добавил к необходимым условиям ещё одно – наличие лингва франка. В случае фонетической формы записи он возможен только при единообразии письма на всей имперской территории.
С учётом дополнения число условий, необходимых для создания устойчивой сверхимперии, выросло до шести. Они сводятся к наличию:
1) продуктивной экономики, прежде всего производства зерна
2) оптимального (оптимизированного по энергозатратам) носителя письма
3) оптимальной (оптимизированной по энергозатратам) письменности
4) лингва франка
5) эффективной бюрократии
6) высокого пассионарного заряда имперского этноса.
На этом закрываем тему с Индией и Китаем, как носителями сверхимперского социогенеза.
Оставить комментарий: