Социогенез – траектория купирования рисков

В заметке Pиски и эволюция подробно освещена тема рисков и их места в эволюции, как и тема сжигания рисками ресурсов живых систем, необходимых для их купирования и нейтрализации. Фундаментальным ресурсом всех живых систем является энергия. Поэтому переход на каждый следующий уровень эволюции связан не только с созданием новых технологий нейтрализации рисков, но прежде всего, с прорывами в присвоении энергии, обеспечивающей технологиям энергетический фундамент.

Мы оставили Homo Sapiens в тот момент, когда он исчерпал возможности прорывной энергетической технологии «Великие Охотники Больших Загонов». Очередные виражи социальной эволюции предварял следующий энергетический прорыв – переход от присваивающего хозяйства к производящему. Новый энергетический уклад интенсифицировал процессы социогенеза, уязвимости которого и станут предметом текущего анализа.

В основание анализа мы положим диалектическую пару «риск – технология антириск». Пара естественным образом порождает диалектическую спираль «риски нейтрализующие их технологии порождаемые ими новые риски нейтрализующие их новые технологии …». Поскольку в нашей традиции текст пишется сверху вниз, тем же образом мы будем раскручивать и спираль. Дабы не изощряться в изометрии, мы расплющим её. Получится примерно такая лесенка:

Поскольку риски, постоянно меняющиеся, – непременные спутники всех живых систем, их длительное вынужденное следование по спирали «риск – технология антириск» превращает любую живую систему в кладезь технологий нейтрализации рисков.

Ловушка ресурсной недостаточности

Переход от присваивающего хозяйства (охота и собирательство) к производящему (земледелие и скотоводство) стал важнейшим технологическим прорывом. С ним совпадает и начало неолита – около 9500 до н.э., дата от региона к региону плавает. Главный сопутствующий неолиту признак, который, собственно, и дал ему название – начало активного использования шлифованных и просверленных каменных орудий.

Переход сопровождался скачком производительности труда, а с ним и присваиваемой социумом энергии. Однако риск ресурсной недостаточности (голода) никуда не делся – он непрерывно воспроизводился и не покидал Человека в продолжение всей его истории. Причина в догоняющей популяционной динамике – следствие зашифрованного в генах императива экспансии:

Риск ресурсного голода до самого недавнего времени задавал главное направление инноваций. Справедливости ради такую же спираль крутили и крутят все виды, но только одному удалось докрутить её до высоты, с которой наблюдается ресурсный предел планеты Земля. При движении по спирали Человек сделал много технологических прорывов – одомашнивание продуктивных животных, селекция, мелиорация, другие прорывы в технологиях хозяйствования, использование тягловой энергии животных, воды, ветра, переход к мануфактуре, фабрике, минеральным источникам энергии, новые способы передачи энергии и пр. Но риск ресурсной недостаточности непременно воспроизводился, всякий раз на всё более высоком уровне производительности труда и популяционной базы. Исключением, благодаря индустриализации сельского хозяйства и соревнованию двух социальных систем, доказывавших друг другу свои преимущества, стали последние 60 лет. С остановкой соревнования ресурсный риск имеет все шансы вновь стать актуальным, причём не из-за слабости технологий или нехватки земли, а поскольку Большим Капиталам станет не до ничтожных проблем особей, не вписавшихся в рынок.

Становление товарного обмена, Капитала и капитализма

Одной из особенностей перехода к производящему хозяйству является мгновенное становление товарного обмена, а с ним Капитала и капитализма. Всё это – прямое следствие появления первых продуктовых излишков, которым длительное хранение противопоказано. Единственной разумной альтернативой их порче был обмен, превращавший излишки в товар. «Избыточная» товарная масса сразу же продемонстрировала гигантские возможности воздействия на социум: излишки обменивались не только на товар, но и на рабочую силу, услуги, лояльность, любовь женщин, что тут же породило жажду обладать товарной массой во всё большем объёме, а с тем положило начало Капиталу.

Капитал – вовсе не обязательно деньги, акции, фабрики и заводы. Его корневая суть в том, что Капитал – это присвоенный овеществлённый труд, с имманентным ему императивом собственного расширенного воспроизводства. От формации к формации менялись производительность труда, формы социальных отношений и самого Капитала, но данный его признак оставался инвариантом.

Первой формой овеществлённого труда, читай Капитала, стала годная к обработке земля, товарный продукт (излишки) и вымениваемые на него орудия труда, все вместе обеспечивавшие своё же расширенное воспроизводство. Одновременно с Капиталом родилась и его страсть к накоплению и расширению, поскольку присвоенный овеществлённый труд обеспечивал не только достаток, но и власть над соплеменниками, успех у женщин и лучшую страховку биовыживания потомства.

Одновременно с Капиталом родился и капитализм – форма социального устройства, благоприятствующая расширенному воспроизводству Капитала. Его характерная черта, повторяемая во всех без исключения формациях – господство института частной собственности. ЧС является главным, закреплённым в законе инструментом отторжения производимого продукта от непосредственного производителя. Такого рода право не могло не породить социальное напряжение, что потребовало мгновенной институализации системного насилия. Сопутствующие частной собственности институты насилия появились одновременно с ней, благо овеществлённый труд позволял купить необходимые для этого лояльность и силовую поддержку.

Таким образом, товарный обмен, Капитал, капитализм, институты частной собственности и системного насилия, право присваивать появились одновременно. Они взаимно порождали и дополняли друг друга. Замкнутая эко(номическая)система капитализма возникла сразу со всеми своими основными атрибутами, поскольку они друг без друга не живут. В координатах «риски – купирование» это выглядит так:

Капитал и капитализм начала неолита, конечно, были неказистыми, но вполне дееспособными и прекрасно исполняли свою главную функцию – присвоение и расширенное воспроизводство овеществлённого труда в виде товарных излишков и средств производства. Частная собственность разбудила неуёмную жажду накопления, а с ней животную алчность, повышенный уровень эгоизма, индивидуальной и коллективной агрессии. Разбуженные коммуникационные императивы остались с Цивилизацией всю её историю, независимо от развития производительных сил и производственных отношений, будучи лишь слегка отлакированными культурой. Их неизменные суть и содержание в «Завтраке для чемпионов» Курта Воннегута:

Считалось, что в Америке каждый должен заграбастать сколько может и не выпускать из рук. Некоторые американцы здорово умели всего нахватать и не выпускать. Они стали сказочно богатыми. Другие не могли накопить ни шиша.

Товарный обмен предоставил широчайшие возможности для углубления специализации и системного разделения труда, а с тем для дальнейшего роста его производительности и объёмов располагаемых ресурсов. За это пришлось заплатить господством нового коммуникационного императива «человек человеку волк», который стал постоянным отравляющим жизнь социумов фоном.

Энергетическая целесообразность появления государств

Новые социальные институты – право, частная собственность, системное насилие – потребовали структурного оформления, что и было сделано в виде административных систем, для краткости будем называть их мета-големами. Они управляли быстро растущими социумами, впервые появившимися вдоль течения больших тёплых рек, где производилось больше всего «излишков». Для них объединение было энергетически целесообразным, прежде всего, в целях«отвоевания» у ландшафта плодородной земли и её последующей защиты.

Выделение управления в отдельную профессию-сословие позволило деревенским общинам сначала объединиться в номы, затем номам объединиться в первые полноценные государства – царства:

Мета-големы начали свою, во многом самостоятельную эволюцию, следуя собственной логике доминирования и энергетической оптимизации, выгодной им самим, экономической элите и социуму в целом. В отличие от Капитала, в целеполагании мета-голема обязательно присутствовали нотки общих социальных интересов, поскольку монархи, как правило, жили не только в режиме отправления власти и обогащения, но и в режиме миссии. Единственной «священной коровой», выведенной за рамки энергетической оптимизации, всегда был и остался фундамент капитализма – частная собственность.

Мета-големы, будучи силовым инструментом, оказались в силах не только противостоять латентной мощи капиталов, но и присваивать их:

«Всё моё», — сказало злато; «Всё моё», — сказал булат;

«Всё куплю», — сказало злато; «Всё возьму», — сказал булат, А.С.Пушкин.

Поэтому очень долго, до появления административной формы «республика», управляемой политиками, читай марионетками Капитала, самые крупные капиталы порождались узаконенным симбиозом административной и экономической власти. Но доминировало в нём административное начало. Такие капиталы субъективировали государь и крупные чиновники. В подобной ситуации «инвестиции» во власть стали заведомо выгодным вложением, но их при сильной монархической власти пресекали, и они были опасными. Поэтому при жёстком монархе крупные капиталы склонялись к мирному сосуществованию с властью.

Траектория «Древний Египет» vs траектория «Шумер»

Постоянный рост производительности труда привёл к постепенному сокращению относительной доли занятого в сельском хозяйстве населения и накоплению в поймах плодородных рек огромных товарных излишков. Поэтому настоятельно требовались инструменты, позволявшие изымать избыточную товарную массу в пользу незанятой в сельском хозяйстве части социума, желательно не силовым образом – через процессы обмена.

Первым и самым естественным инструментом утилизации накапливаемых в товарной форме свободных капиталов стало элитарное потребление. Не случайно Древний Египет и Шумер-Аккад-Вавилон были заповедниками роскоши. Однако полная утилизация через индустрию роскоши постоянно воспроизводимой избыточной товарной массы невозможна – капиталист тоже устаёт от однообразия, бессмысленности и бездуховности процесса потребления.

Вторым не менее естественным инструментом служили инвестиции, позволявшие Капиталу реализовать главный императив – обеспечивать собственное расширенное воспроизводство. Однако инвестиционные ниши в Древнем мире были в колоссальном дефиците, поскольку основной капитальный актив – земля – был ресурсом невоспроизводимым, за исключением коротких периодов больших ирригаций.

На фоне слабости естественных требовались альтернативные механизмы изъятия товарных излишков. Наиболее красиво и изящно эту задачу решил Древний Египет. В этой точке траектории его и Шумера, хотя они и эволюционировали в близких геофизических условиях, диаметрально разошлись.

Древний Египет создал эффективнейший иррациональный инструмент утилизации свободных капиталов – гигантскую погребальную и храмовую индустрию. Фараоны Раннего и Древнего царств, 3100-2150 до н.э., которые одновременно были и самыми крупными капиталистами, задали невероятную по высоте планку ухода в мир иной. За ними тянулись правители номов и номовая аристократия. Занятость огромных масс несельскохозяйственного населения в невероятных по масштабу работах перекачивала товарные излишки к ним в качестве платы за их труд. В окончание эпохи Древнего царства эйфория погребальной индустрии отчасти сдулась. Однако её утилизационные возможности поддержала уникальная по капиталоёмкости храмовая индустрия. Как следствие, Древний Египет отметился самой длинной и устойчивой государственностью продолжительностью в две тысячи лет с двумя относительно короткими переходными периодами временной дестабилизации, но не полной утраты.

А вот Шумер не сумел развернуть взгляд Капитала ни в направлении погребальной, ни в направлении храмовой индустрии. Поэтому его Капитал, заряженный императивом собственного расширенного воспроизводства, обратил свой взор на мета-големы, как на возможный инструмент обогащения. Ведь при наличии достаточных ресурсов слабую административную власть, а она в Шумере была слабой, можно было присвоить или подчинить. Как следствие, агрессия Капитала в направлении мета-големов стала непрерывным процессом, что в итоге и стало главной причиной аморфной в сравнении с Древним Египтом государственности, надолго зависшей на уровне номов.

Только около 2500 до н.э. в Шумере возникла первая мифическая держава Лугаль-анне-мунду, вслед за ней столь же мифическая империя Лугальзагеси 2336-2316. Первым большим царством Месопотамии, отражённым не только в мифах, но и в документах, были не шумерские «империи», а созданное Саргоном Аккадское царство 2316-2137 до н.э., появившееся на восемьсот лет позже Раннего царства.

У глубокой немощи мета-големов Шумера было фундаментальное основание – отставание в письменности, важнейшем инструменте административного управления.

Египетское иероглифическое письмо появилось в 3100 до н.э., причём сразу в законченном виде. И только около 2400 до н.э. клинопись Месопотамии достигла уровня упорядоченного словесно-слогового письма, сопоставимого с египетским. Столь колоссальное отставание объясняется носителями письменности – египетская «бумага» (папирус) vs глиняные таблички. Качество и энергетическая эффективность письма на бумаге всегда была существенно выше, чем по обожжённой глине. Поэтому производительность труда папирусного писца была на порядки выше глиняного. Меж тем каждый из них очень дорого обходился социуму, а мета-голему их требовалась целая армия. Как следствие, административное управление Шумера в сравнении с Древним Египтом всегда оставалось убогим. Это стало существенным ограничением как на предельные размеры мета-големов, так и на их возможности диктовать свою волю Капиталу, в том числе навязывать ему механизмы утилизации излишков. В итоге две разные технологии твёрдой символьной памяти (первые, между прочим, образцы жёсткой негенетической памяти в истории биологической эволюции) породили две столь разные траектории социогенеза:

Подробнее опыт сравнительного социогенеза Египет vs Шумер и Египет vs Шумер – выводы.

Инструменты упрощения и ускорения товарного обмена

Следующая важная социальная инновация – металлические деньги – существенно уменьшила энергоёмкость товарного обмена. А ещё предоставила Капиталу инертный инструмент накопления, не подверженный риску порчи крысами, мышами, плесенью, ржавчиной и прочей молью .

Системное становление денежного обращения происходило в XIII-XI веках до н.э. Ещё задолго до этого золото, серебро, медь рассматривались в качестве эквивалентов стоимости, но не как системные инструменты обмена. Так, в Древнем царстве 2650-2150 до н.э. власть, дабы воспрепятствовать жульничеству, обеспечила рынки весовыми стандартами драгоценных металлов – дебен и щетит. Но деньги в подавляющем большинстве актов обмена присутствовали виртуально – египтяне знали и хорошо умели сопоставлять через них стоимость обмениваемых товаров, но крайне редко использовали в качестве средства платежа. Не удивительно, ведь золото и серебро были главными предметами элитарного потребления – символами статуса, роскоши, а меди её недостатки отводили роль паллиативных денег.

Бурное развитие во второй половине II тыс. до н.э. международной торговли, активно использовавшей золото и серебро, способствовало их проникновению во внутреннюю торговлю в Египте и по всей Передней Азии. Универсальный эквивалент стоимости существенно упростил акты обмена, а у Капитала наконец-то появился идеальный инструмент накопления:

Однако столь очевидная, казалось бы, энергетическая оптимизация процессов обмена и накопления уже в ближайшей перспективе несла социумам помимо удобств тяжелейшие побочные последствия.

Главный риск денежного обращения

Начиная с XIII века до н.э., по мере системного замещения натурального обмена товарно-денежным, золото и серебро произвели переворот в коллективном сознании Капитала. Самый ликвидный, всеми признанный эквивалент стоимости, способный столетиями сохраняться без какой-либо усушки и утруски, превратился в желанную цель любого акта обмена. На их фоне товарные «деньги» (обычно самый ликвидный и распространённый товар, в Древнем Египте, например, пшеница) стали «плохими», как минимум нежеланными.

Новые деньги переформатировали «мозги» Капитала, который был основным поставщиком товарной массы: отныне он желал выручать за товар не другие товары, а только золото или серебро. Меж тем из-за дефицита инвестиционных ниш вырученные деньги некуда было вкладывать, а потратить все их на роскошь было невозможно. В итоге значительная их доля оседала в сундуках (накоплениях), что обескровливало денежное обращение. Вот так хождение плохих и хороших денег и актуализировало закон Коперника-Грешема: лучшие деньги вымываются из обращения, в ходу остаются худшие. На фоне отсутствия у административной власти практического опыта и механизмов регенерации денежного обращения это быстро привело к острой денежной недостаточности. Следует признать, что с позиций безопасности денежного обращения товарные «деньги» в тех реалиях были предпочтительнее, поскольку жгли Капиталу руки, требуя потратить себя ранее попадания в ненасытную пасть крыс, моли или бактерий.

Поскольку товарная масса не находила себе ожидаемого денежного эквивалента, последовало торможение процессов обмена, затем и товарного производства, за его «избыточностью». Зарисовку финальной картины накануне катастрофы сделал Пьер Монтэ в своей реконструкции «Египет Рамсесов»:

… в смутные времена жизнь неимоверно вздорожала. Продуктов не хватало, и их меняли только на золото или серебро.

Так алчность Капитала стала в итоге причиной коллапса экономики, а с ним государственности Египта и Передней Азии. Речь идёт о «катастрофе бронзового века», которая как ветром сдула Микенское, Хеттское, Вавилонское, Ассирийское царства. Древний Египет свалился в катастрофу несколько позже других. Его подстраховала «подушка» из захороненного погребальной индустрией золота и серебра, жажда которого при последних Рамсесах XII-XI века до н.э. преодолела страх мести Богов – невероятный спрос на живые деньги привёл к массовому разграблению гробниц. Поднимаемое из них золото и серебро регенерировало денежное обращение и товарно-денежный обмен Египта. Но при постоянно работающем насосе запасов хватило ненадолго, и вскоре Египет постигла та же участь.

Чем только не принято объяснять «катастрофу бронзового века»: тектонической активностью, длительной засухой, переходом от бронзового к железному веку, вторжением морских кочевников – «народов моря», континентальных кочевников – семитских племён арамеев. Однако при здоровой экономике большие и сильные государства, особенно в плодородных поймах рек, пусть не без потерь, но были в состоянии справиться с любым из этих факторов, что раньше с успехом и делали. Каждый из перечисленных факторов мог вызвать коллапс одного, ну двух государств. Но чтобы всех вместе? Одинаково беззащитными их сделало резкое торможение экономики.

Это был первый мировой кризис капитализма. Коллапс, вызванный стремительным замедлением обменных процессов, невероятно ослабил древние царства, превратив в дряхлых недееспособных «стариков». Естественно, кочевники, жившие племенной общиной, на их фоне сразу же стали сильными:

«Катастрофа бронзового века» – блюдо, приготовленное на огне огромного желания Капитала меняться и накапливаться в деньгах, при полном отсутствии в арсенале мета-големов технологий реанимации денежного обращения. На схеме выше социумы попросту не успели «нарисовать» стрелочку вправо, где должна была стоять технология, нейтрализующая вымывание денег из обращения, столь неожиданным и сильным был удар. Однако историки, тотально зависимые от системы, созданной в интересах Капитала, в упор не видят повара столь острого блюда. А если кто и удосужится рассмотреть, то его видение утонет в потоке тиражируемых на эту тему «правильных научных исследований».

Риск, выделенный на схеме красным цветом, – базовый и системный для капитализма, его неизменный спутник с начала товарно-денежного обмена. Мы и далее продолжим выделять его цветом опасности, он того достоин.

«Катастрофы бронзовых веков», продолжение

«Катастрофа бронзового века» воспроизводилась не единожды – это и коллапс флорентийского капитализма XII-XV веков под аккомпанемент оглушительного краха домов Барди и Перуцци, это и Великая депрессия и прочие более мелкие, но регулярные кризисы «перепроизводства». Причина всегда была одна – необеспеченность спроса деньгами. Но на оруэлловском языке Капитала общая характеристика кризисов звучит как бы следствием благости от него – перепроизводства. Почти как кризис избыточного благоденствия – это когда холодильник ломится от еды, которую больше некуда класть.

Однако нигде и никогда никакого перепроизводства и в помине не было: социумы всегда были готовы с радостью потребить всё произведённое, но сделать это им не позволяла необеспеченность спроса деньгами. На самом деле «кризис перепроизводства» – это когда холодильник пуст, и нет денег, чтобы его заполнить. Джон Стейнбек в «Гроздьях гнева» сильно впечатлился:

Запахом тления тянет по всему штату, и в этом сладковатом запахе – горе земли. Люди, умеющие прививать деревья, умеющие селекционировать, выводить всхожие и крупные семена, не знают, что надо сделать, чтобы голодные могли есть взращённое ими. Люди, создавшие новые плоды, не могут создать строй, при котором эти плоды нашли бы потребителя.

И поражение нависает над штатом, как тяжкое горе.

То, над чем трудились корни виноградных лоз и деревьев, надо уничтожать, чтобы цены не падали, – и это грустнее и горше всего. Апельсины целыми вагонами ссыпают на землю. Люди едут за несколько миль, чтобы подобрать выброшенные фрукты, но это совершенно недопустимо! И апельсинные горы заливают керосином из шланга, а те, кто это делает, ненавидят самих себя за такое преступление, ненавидят людей, которые приезжают подбирать фрукты. Миллионы голодных нуждаются во фруктах, а золотистые горы поливают керосином.

И над страной встаёт запах гниения.

Жгите кофе в пароходных топках. Жгите кукурузу вместо дров – она горит жарко. Сбрасывайте картофель в реки и ставьте охрану вдоль берега, не то голодные всё выловят. Режьте свиней и зарывайте туши в землю, и пусть земля пропитается гнилью.

Это преступление, которому нет имени. Это горе, которое не измерить никакими слезами. Это поражение, которое повергает в прах все наши успехи. Дети, умирающие от пеллагры, должны умереть, потому что апельсины не приносят прибыли. И следователи должны выдавать справки: смерть в результате недоедания, потому что пища должна гнить, потому что её гноят намеренно.

Люди приходят с сетями вылавливать картофель из реки, но охрана гонит их прочь; они приезжают в дребезжащих автомобилях за выброшенными апельсинами, но керосин уже сделал своё дело. И они стоят в оцепенении и смотрят на проплывающий мимо картофель, слышат визг свиней, которых режут и засыпают известью в канавах, смотрят на апельсинные горы, по которым съезжают вниз оползни зловонной жижи; и в глазах людей поражение; в глазах голодных зреет гнев. В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева – тяжёлые гроздья…

На следующий год Капитал, естественно, произведёт меньше картофеля и свиней, выплатив меньшую плату труженикам, что ещё сильнее ударит по платёжеспособному спросу. Так раскручивается любая спираль «катастрофы бронзового века», зарисовку в самый канун которой сделал Пьер Монтэ.

Первая ласточка

Поскольку императивы Капитала с конца II тыс. до н.э. оставались неизменными, принципиально неустранимым оставался и самый страшный для капитализма его базовый системный риск. Поэтому весь дальнейший ход социогенеза вращался и продолжает вращаться вокруг создания технологий хотя бы временной его нейтрализации.

Первой ласточкой стала социальная технология «имперский военный пылесос» – чисто силовая стратегия регенерации денежного обращения. Впервые её системно реализовала Ассирия.

Траектория «Ассирия» – имперский военный пылесос

Решить нетривиальную задачу создания с нуля технологии купирования базового риска было непросто. Ассирии благоприятствовало стечение обстоятельств, у физиков они называются граничными условиями. Во-первых, находясь под ударами полукочевых племён арамеев, ей удалось сохранить островок государственности, с которого началось восстановление. Во-вторых, ей повезло заимствовать у арамеев легко усваиваемое фонетическое консонантное письмо. Хотя в нём символами обозначались только согласные звуки, это определённо был прорыв: грамота перестала быть кастовым навыком, что позволило мета-голему кардинально улучшить качество административного управления на прежней ресурсной базе. В-третьих, Капитал повсюду продолжал потихоньку накапливать, как только мог, золото и серебро, которое при наличии силы и достаточной жестокости, а иначе не выдадут, можно было присвоить.

На этом фундаменте Ассирия и реализовала свою стратегию «имперский военный пылесос». Уже в конце X века до н.э. она первой из великих царств реанимировала государственность и выскочила из состояния катастрофы – кризиса денежного обращения и товарно-денежного обмена:

Риски всех военных империй повторялись: дистрофия товарной экономики в угоду военной – выгоднее быть воином, чем крестьянином, скотоводом или ремесленником, критический рост затрат на армию, разложение военного духа гедонизмом экспансии – хороший регулярный грабёж без меча убивает героя, усиление обратного силового ответа окраин.

Ассирия доминировала в Передней Азии до 609 до н.э., пока коалиция из Вавилона, Мидии и своевременно предавших Ассирию скифов, не опрокинула её военную машину. Лишённая сильной товарной экономики, способной послужить фундаментом для реанимации государственности, Ассирия навсегда исчезла со страниц истории.

Она не единственная, кто проследовал по траектории «имперский военный пылесос». На неё сползла поздняя Римская империя, по ней проследовала империя Чингиз-Хана, отчасти Третий рейх. Но Ассирия оказалась самой длинной военной империей – более трёхсот лет. Она процветала, пока не появилась созревшая в её недрах альтернативная технология нейтрализации базового риска – внешняя торговая экспансия. Первым её освоил Вавилон.

Траектории «Вавилон» и «Новый Вавилон»

Почти четыре века протектората Ассирии обеспечили Вавилону и его олигархии процветание – имперский рынок сбыта и долю в военной ренте, которую Вавилон взимал в обмен на товары с метрополии, сосредоточенной на военной индустрии. Симбиоз дал трещину, когда военной и торговой ренты перестало хватать на двоих. Конфликт длиною в несколько десятилетий закончился гибелью Ассирии и становлением Нововавилонского царства.

Но сильная олигархия – наследие исторического пути Шумера и Аккада – неизбежно стремится к доминированию над мета-големом, что несёт государству колоссальные риски. Траектория «Новый Вавилон» тому подтверждением.

Из всех капиталов олигархические самые агрессивные. Им без разницы кто станет пищей, обеспечивающей им рост. Сначала они съели симбионта Вавилона – Ассирию. Однако монопольно присваиваемой Вавилоном внешнеторговой и военной ренты  хватило ненадолго – только на правление Навуходоносора 605-562 до н.э., на которое и пришёлся расцвет царства. После его смерти Капитал развязал бескомпромиссную схватку за власть, читай за прямой доступ к распределению административной и военной ренты.

Царь Набонид, 556-539 до н.э., вступив в конфликт с олигархией, был вынужден на десять лет 553-543 до н.э. покинуть Вавилон, дабы избежать ежегодной процедуры переизбрания – явный атрибут олигархической республики. Добившись возможности легитимно устранять царя, Большие Капиталы Вавилона не сделали второго важного шага – создание сената – инструмента, способного ограничивать и перехватывать полномочия царя.

Поэтому Набонид спокойно передал власть над городом и гарнизоном царевичу Валтасару, пребывавшему в чине соправителя, а личную резиденцию перенёс в город Тема – в северной части завоёванного им Аравийского полуострова. Исчерпание потенциала внешнеторговой экспансии и полная утрата доступа к административной и военной ренте, которой единолично распоряжался Набонид, стали причиной быстрой деградации денежного обращения и платёжеспособного спроса, а с ними экономики ядра империи. Наступившие за этим лишения породили у граждан апатию к судьбе царства.

Олигархия опомнилась, когда на экране её сознания нарисовалась явная военная угроза со стороны персов: под их ударами пали две могущественные державы Ближнего Востока – Мидия в 550 и Лидия в 546 до н.э. Только тогда  депутация вавилонских граждан имела честь просить прощение и умолять царя вернуться в Вавилон. В 543 до н.э. Набонид, сменив гнев на милость, пожаловал в столицу. Но было поздно: в 539 до н.э. Вавилон, ставший ненужным своим гражданам, фактически никем не защищаемый, рухнул к ногам Ахеменидов.

Новый Вавилон не выстоял в статусе доминирующей империи и столетия 626-539 до н.э. Столь разрушительна для государства необузданная внутренняя агрессия неудовлетворённой олигархии и сопутствующие тому риски. Вавилон ещё послужил одной из пяти столиц империи персов, но постепенно, ставший теперь ненужным олигархии, он растворился в небытие вслед за Ассирией. С ним канули в лету остатки идентичности Шумера-Аккада-Вавилона.

Вавилону довелось прочертить сразу две траектории купирования базового риска: одну – «Вавилон» – в симбиозе с доминирующей военной империей, вторую – «Новый Вавилон» – самостоятельно. Траектории эффективно купируют системный риск, причём вроде бы даже на фундаменте созидательной стратегии – ставки на внешнюю торговлю. Но ненадолго – до исчерпания пространства, свободного для торговой и военной экспансии, и срабатывания потенциала захватываемых территорий:

Траектория «Лидия» – проклятие «пустых» денег

«Пустые деньги» – это золото-серебро, поднимаемое из недр Земли.

Почему пустые? Потому что у добытчиков изначально отсутствует опыт его превращения в Капитал. Как следствие, Капитал с традициями непременно его у них изымет. Для расширенного воспроизводства, основное, напомним, качество Капитала, старателям недостаёт накопленной физической инфраструктуры, суммы технологий, традиций, связей, практик иезуитства в борьбе за место на рынках. Его завоёвывают в изощрённых интригах и жесточайших, зачастую криминальных схватках. Чем больше Капитал, тем холоднее на окучиваемых им вершинах, где неопытный новичок заведомо замёрзнет. Без прикладываемой к золоту-серебру суммы социальных технологий оно – просто деньги, на которые можно купить товары и услуги, но невозможно полноценно включиться в расширенное воспроизводство. Такие деньги – вот они есть, а вот их уже нет. Совсем.

Носителями недостающей «для счастья» суммы технологий являются Большие Капиталы, и они ими на рынках не торгуют, поэтому за деньги их не купить. Плата за «счастье» привлечь технологии одна – политическая власть олигархии с сопутствующим искажением коллективной этики и морали.

Без технологий обильному притоку золота и серебра, не утилизируемому в товарной экономике, всегда сопутствовал целый букет проблем. Шальные деньги лишали элиту адекватности в оценке своей компетенции и границ возможного, провоцировали экспансию со стороны более сильных в военном отношении соседей, навлекали экономическую агрессию Больших Капиталов. «Счастливчик» находился в состоянии рядового труженика, выигравшего в спортлото нереально большие деньги. Защитить его от личной глупости, грабителей, мошенников и прочих торговцев счастьем могла только строгая изоляция. Но её и человеку-то сложно обеспечить, не то что государству. В лучшем случае счастье обладания богатством заканчивалось оскудением источника денег.

Риски, навлекаемые шальными деньгами разнообразны, но всегда с похожим финалом – коллапсом или сильным ослаблением государственности. Характерные траектории начертила Лидия, несколько позже Афины и Испания с Португалией:

Лидии несли богатство золотые пески реки Пактол. В памяти Цивилизации она отметилась началом чеканки монет: в правление Гигеса 680-644 до н.э. на слитках стандартного размера и веса начали штамповать их номинал, что существенно упростило товарно-денежный обмен и сделало его доступным даже для неграмотных крестьян. Позже значимую долю энергетического выигрыша съела практика порчи денег, породившая прожорливое сословие менял.

Расцвет Лидии пришёлся на правление Крёза 562-546 до н.э., о котором говорили «богат, как Крёз». При нём Лидия раскинулась почти на половину Малой Азии. Крёз был поклонником культа Аполлона в Дельфах. Получив предсказание дельфийского оракула: «Если ты начнёшь войну, то погубишь великое царство», – Крёз неверно истолковал его. Он перешёл реку Галис, по берегам которой расположились два войска, что стало концом Лидии. Внутреннее состояние Крёза исключило критическую оценку пророчества, лавирование и поиск компромисса – следствие неадекватности в оценке границ возможного.

Вторую траекторию прочертили Афины. В VI веке до н.э. они присвоили серебряные рудники горы Лаврион в 40 км от себя. Пик годовой добычи в 10 тонн серебра пришёлся на V век до н.э. Его обеспечил нечеловеческий труд десятков тысяч рабов в глубоких «кротовых» норах Лавриона. С пиком добычи синхронизирован «золотой век» Афин – расцвет культуры и демократии. Одно из его наследий – три великих философа: Сократ 469-399 до н.э., ученик Сократа Платон 427-347, ученик Платона Аристотель 384-322.

В 431-404 до н.э. разразилась Пелопоннесская война между Делосским морским союзом во главе с Афинами и Пелопоннесским союзом, возглавляемым Спартой, объединившим остальные греческие полисы. На втором этапе войны Спарта отошла от тактики коротких набегов на Аттику: в 413 до н.э. ею был занят и укреплён посёлок Декелея в 18 км от Афин, где разместился гарнизон. Ход Спарты отрезал Афинам прямой доступ к Лавриону. Более того к Спарте перебежали около двадцати тысяч афинских рабов, что обрушило добычу.

Впервые за сто с лишним лет Афины испытали острый дефицит наличности. Оскудение потока серебра во многом предопределило их поражение. Война – занятие дорогое, поэтому с торможением Лавриона военные успехи Афин попали в зависимость от того, кого в данный конкретный момент поддержит деньгами Персия, заинтересованная в ослаблении Греции. В 406 до н.э., когда персидские деньги в очередной раз переметнулись на сторону Спарты, Афинам пришлось пустить на восстановление флота свой последний резерв – золотую и серебряную утварь Парфенона. Разгром флота в 404 до н.э., тогда из 180 триер спаслись лишь 12, добил Афины – у них не осталось ни флота, ни армии, ни денег, а морская блокада, нарушившая снабжение, лишила остатков воли. Поражение в той войне стало началом конца Афин.

Хищническая выработка и прерывание добычи в ходе войны привели к системному обрушению в IV веке до н.э. притока серебра из Лавриона. Меж тем Большие Капиталы Афин не были приучены зарабатывать деньги вовне, как, например, вавилонские, не было у них требуемой суммы традиций и технологий. Они привыкли с прибылью для себя тратить внутреннюю наличность на южный и восточный завоз. Постигшее Афины безденежье привело к их закату: нет денег – нет блеска. Сильнейший полис Древней Греции превратился в зависимое государство.

В греческом полисном многоборье субъект, не обладавший обильным источником денег, не имел шансов добиться устойчивого доминирования над другими. Поэтому вместе с Афинами Греция лишилась традиционного центра консолидации, что стало приговором государственности Древней Греции, а с тем и классическому периоду её истории. Приговор в 338 до н.э. привёл в исполнение Филипп II, царь Македонии 359-336 до н.э., отец Александра Великого.

По третьей траектории проследовали Испания и Португалия, обеспечившие с середины XVI века невероятный приток в Западную Европу золота и серебра Нового Света. Тысячелетие Реконкисты натренировало их континентальную военную мощь, а вовлеченность в океанскую экспансию обусловила силу флота. Поэтому сплавить их по траектории Лидии, либо отрезать от источников золота и серебра, как Афины, не представлялось возможным. Не приходилось надеяться и на истощение новых, с иголочки месторождений.

Но Большие Капиталы, уже осознавшие к тому времени свою политическую мощь, категорически не желали подчиняться административной власти сильного монарха даже в интересах обогащения, поэтому реализовали другую тактику. Они, опираясь на династические расклады, обеспечили себе прямой доступ к внутреннему рынку Испании и Португалии через Нидерланды – владение испанского монарха. Утоляя товарную жажду пиренейцев, Капитал  перекачал в свои закрома в Нидерландах огромные объёмы их золота и серебра. Попутно, провоцируя религиозные смуты и континентальные войны, Большие Капиталы вынудили испанского монарха знатно потратиться на борьбу с протестантами и восьмидесятилетнюю войну 1566-1648. Деньги эти опять же в основном осели в центральной в Европе, откуда их вычищал товарный пылесос Больших Капиталов.

Так всего лишь за век состоялось величайшее в истории «ограбление». Его итогом стал жестокий дефицит наличности, коллапс экономики и военной мощи, за которым последовал быстрый закат звёзд Иберии. Повезло, что не утрата ими государственности. При этом у Испании и Португалии не было ни малейшего шанса свернуть с траектории, на которую их вывели Большие Капиталы.

Итого, бенефициар шального богатства неизменно следует в направлении коллапса государственности. Потому как не в коня корм. За редкими исключениями.

Когда корм в коня

Нежданное богатство может принести пользу только в двух случаях.

Первый, если его объём сопоставим с потребностями внутреннего рынка в инструменте обращения и накопления, тем самым оно естественным образом утекает в него. Это, к примеру, близко к варианту России в XIX веке.

Второй, если мета-голем живёт в симбиозе с внутренними Большими Капиталами (подчинён им), заряженными на товарное производство и внешнюю экспансию. Они-то в полной мере обладают всем спектром технологий для утилизации шального богатства в целях собственного расширенного воспроизводства. Как следствие, готовы и в состоянии защитить внутренний рынок от аннексии Внешними Хищниками, тем самым не допустить утекания наличности, последующего коллапса экономики и государства. Таковы, к примеру, траектории Карфагена, Северной Америки. Обобрать их мог, если вообще мог, только более сильный в военном отношении Хищник, но задача эта, как мы знаем, не из лёгких.

«Траектория Ахеменидов» – имперское налогообложение

Мета-големы посредством налогов изымают у Капитала часть прибыли и направляют её на бюджетные расходы и проекты. Тем самым, замедляя накопления и преобразуя изъятое в платёжеспособный спрос, они тормозят деградацию денежного обращения. Тормозят, но не в состоянии остановить: позитивный эффект тем существеннее, чем выше налоговые ставки, однако подобной тенденции Капитал, естественно, всегда отчаянно сопротивляется, а ставки, близкой к 100%, он не допустит никогда, иначе это уже будет не капитализм.

Почему траектория названа «Ахемениды»? Потому что империя персов была первой, которая сделал ставку на качество управления территориями, а не на военную силу, внешнюю торговлю или богатство недр. Ахемениды сразу постарались не ступить на траекторию «Ассирия», заместив практику регулярных вторжений, военной дани и грабежей постоянным и умеренным денежным обременением территорий. Энергетически это оказалось выгоднее постоянной войны, а достигнутый уровень социальных технологий позволил решить нетривиальную и масштабную административную задачу.

Держава персов была разбита на 20÷23 сатрапии – от Лидийской и Ионийской на Западе до Индийской на Востоке. Каждой были назначены свои налоги. Самый большой налог в 360 талантов золотом, а это более 9 т – эквивалент 130 т серебром, платила индийская сатрапия. Сравните с 10 т серебра в год, добываемого на пике в Лаврионе. Общая сумма налогов была колоссальной. Сатрапии в том числе нагружались косвенными налогами, например, повинностью выставлять определённое число воинов.

Налоги вкладывались в развитие и содержание связавшей империю сети дорог, царской почты, работавшей по принципу эстафеты, в строительство, например, в обустройство пяти имперских столиц Персеполь, Пасаргады, Экбатана, Сузы, Вавилон. Налоги тратились на содержание административного аппарата и армии, на финансирование войн, в том числе чужими руками, как, например, Афин со Спартой.

Такая система управления сложилась на Ближнем Востоке не сразу. Например, Ассирия первоначально на завоёванных территориях опиралась только на силу оружия и устрашение. Но со временем эта система оказалась мало приспособленной для управления растущей империей, Древняя Персия. От племени до империи.

Ассирия, следует отметить, со временем изменила отношение к покорённым народам, перейдя к сбору налогов и более рациональной эксплуатации территорий. Но после практики массовых казней и физического устрашения трудно сломать карму – сложившуюся традицию жёсткого доминирования и увлечённости военными грабежами. Их следствием была экономическая слабость окраин, а с тем и налоговой базы, зависимость от военной мощи и высоких затрат на неё.

Всё же основной опорой ассирийского господства, как и впоследствии вавилонского, была армия. Военные гарнизоны буквально опоясывали всю страну. Учтя опыт своих предшественников, Ахемениды к силе оружия присоединили идею «царства стран», т. е. разумного сочетания местных особенностей с интересами центральной власти.

Древние греки, познакомившиеся с организацией государственного управления в империи Ахеменидов, восторгались мудростью и дальновидностью персидских царей. По их мнению, эта организация была вершиной развития монархической формы правления.

Языком персидской канцелярии, на котором издавались даже царские указы, был арамейский. Это объясняется тем, что он был общеупотребительным в Ассирии и Вавилонии ещё в ассирийские времена. Завоевания ассирийскими и вавилонскими царями западных областей, Сирии и Палестины, ещё более содействовали его распространению.

Деление на сатрапии преследовало главным образом цели сбора налогов, но иногда учитывались особенности и история населявших их народов. Кроме сатрапов во многих провинциях имелись наследственные местные цари, владетельные жрецы, вольные города, наконец, «благодетели», получившие в пожизненное, а то и наследственное владение города и округа. Они отличались от сатрапов наследованием власти, исторической и национальной связью с народом, видевшим в них носителей древних традиций. Они осуществляли внутреннее управление, сохраняли местное право, систему мер, язык, налагали подати и пошлины, но находились под постоянным контролем сатрапов, которые могли вмешиваться в дела областей, особенно при смутах и волнениях.

Сатрапы регулировали политические отношения, решали пограничные споры, тяжбы по делам граждан из разных городских общин или вассальных областей. Местные правители имели право непосредственно сноситься с центральной властью, некоторые содержали свои войско и флот, которыми лично командовали. Однако сатрап мог во всякое время потребовать эти войска на царскую службу, поставить во владениях местных правителей свой гарнизон. Главное командование войсками провинции принадлежало ему. Сатрап был, как бы его назвали в более близкую нам эпоху, генерал-губернатором сатрапии, обеспечившим её внутреннюю и внешнюю безопасность.

Персидская система управления даёт пример удивительного уважения победителями местных обычаев и прав покорённых народов. В Вавилонии, например, все документы времён персидского владычества в юридическом отношении не отличаются от доперсидской эпохи. То же самое было в Египте и Иудее. В Египте персы оставили прежним не только деление на номы, но и владетельные фамилии, расположение войск и гарнизонов, а также податную неприкосновенность храмов и жречества. Конечно, центральное правительство и сатрап в любое время могли вмешаться и решать дела по своему усмотрению, но большей частью им было достаточно, если в стране спокойно, подати поступают исправно, войска находятся в порядке.

Ещё одной восхищавшей греков особенностью персидской империи были прекрасные дороги, описанные Геродотом и Ксенофонтом в рассказах о походах царя Кира.

Персидское царство воспользовалось и изобретением лидийцев – монетой. Устанавливая единую налоговую систему, персидские цари не могли обойтись без чеканки монет. Кроме того, необходимость в единой монете вызвали потребности государства, державшего наёмников, а также небывалый расцвет международной торговли. В царстве была введена золотая монета, причём право чеканить её имело только правительство. Местные правители, города и сатрапы для платежа наёмникам получили право чеканить только серебряную и медную монеты, которые вне их области оставались обыкновенным товаром, Древняя Персия. От племени до империи.

Держава Ахеменидов, сместив акцент с военной индустрии на учёт исторических особенностей территорий, получилась энергетически эффективной и устойчивой. Она располагала полным для той эпохи набором инструментов регенерации спроса и денежного обращения: сильной армией, позволявшей присоединять и удерживать новые земли – траектория «Ассирия», богатыми месторождениями золота и серебра – траектория «Лидия», традиционными ремесленными центрами, обеспечивавшими положительное сальдо внешней торговли – траектория «Новый Вавилон», системой управления, реализующей энергетически эффективную налоговую политику – их собственная траектория «Ахемениды». Суперпозиция траекторий обеспечила империи персов небывалую мощь и стабильность. Она имела все шансы просуществовать значительно дольше, чем до 329 до н.э., когда над ней пролетел «Чёрный лебедь» из Македонии.

Резонанс факторов

«Чёрного лебедя» породил резонанс нескольких факторов.

Первый – пассионарность. Уже греки доставили персам немало хлопот. Здесь же Ахемениды столкнулись с народом, проживавшем ещё севернее, не избалованным благодатью моря и климата, как следствие, пассионарнее греков.

Второй фактор – сильная царская власть. Её сила – прямое следствие отсутствия в Македонии олигархии, раздиравшей любую страну, к примеру, повсеместно имевшейся в Греции – там её порождало море, вернее, морская торговля.

Третий – завоевание в 356 до н.э. Филиппом II, отцом Александра Великого, Пангейских рудников Фракии. Обильный источник золота и серебра позволил построить и обновлять флот, содержать большую регулярную армию, основой которой стала знаменитая македонская фаланга.

Четвёртый фактор – подчинение Филиппом II, опираясь на первые три фактора, разобщённой Греции. Тем самым Македония получила дополнительную точку опоры для продолжения экспансии – на греческих воинов и греческую военную традицию, значительно усиливших её военную мощь. В I тыс. до н.э., до македонцев, греки показывали себя в Передней Азии абсолютно лучшими воинами, они были желанными наёмниками в любой армии. Филипп II обязал греческие полисы выставлять совокупно 200 000 пехотинцев и 15 000 всадников.

Наконец, пятый фактор – масштаб личности Александра Македонского, царя Македонии 336-323 до н.э.

Резонанс столь сильных факторов и породил Чёрного лебедя, разрушившего могущественную империю Ахеменидов. Со смертью Александра резонанс ослаб, но для эллинизации Передней Азии его вполне хватило.

Траектория «Рим» – два контура денежного обращения

Крейсерский режим Капитала – производство и реализация товаров и услуг, что позволяет копить прибыль. Инвестиции – инверсный режим – те короткие периоды, когда Капитал сам приобретает рабочие руки и товары, необходимые для создания или модернизации производств. Расплачиваясь, Капитал тратит накопления. Поэтому инвестиции – лучший, идеальный инструмент переработки накопленных капиталов обратно в платёжеспособный спрос.

В Древнем мире низкая интенсивность потока инноваций имела следствием и низкий уровень инвестиций. Поэтому устойчивую регенерацию денежного обращения мог обеспечить только внешний приток золота и серебра, а это либо экспансия, военная и экономическая, либо богатые месторождения. Торможение военной и экономической экспансии или добычи тут же превращало задачу регенерации обращения и спроса в неразрешимую. Империи Ахеменидов не довелось дожить до проблемного участка траектории, но его неизбежность нам любезно продемонстрировала Римская империя.

В фазе расцвета – I век н.э. и «золотой век» 96-192 правления Антонинов – Римская империя находилась на устойчивом участке траектории Ахеменидов с сопутствующей ему полной композицией инструментов регенерации обращения и спроса. Но уже в окончании «золотого века» наметился явный вынужденный крен Рима к стратегии «Ассирия». Тому причиной три фактора: 1) опережающий экономический рост имперских окраин относительно перегруженного военной специализацией ядра империи, как следствие, отрицательное сальдо торгового баланса с ними, 2) в результате, падение покупательной способности Рима, 3) рост сепаратизма окраин, поскольку метрополия всё хуже исполняла роль платёжеспособного локомотива их экономик, как следствие, дальнейшее увеличение армии и военных расходов. Действие этих факторов отправило Рим вниз по спирали финансовых проблем – от активного платёжного баланса к глубинам пассивного, к непомерным военным расходам, а с тем к деградации денежного обращения.

Пассивный платёжный баланс в те времена – это не крестики-нолики на компьютере, что тоже имеет последствия, а реальный отток золота и серебра, за которым следует хронический, всё нарастающий дефицит полновесной монеты. Нехватка золота и серебра заставила Рим в III-IV веках перейти к системной порче денег. Тому подтверждением график содержания серебра в денарии – главной римской монете, ниже мы подробно рассмотрим его основные изгибы:

Судя по графику, к лёгкой порче монеты Рим прибегал уже в «золотой век», начиная с его середины. Тенденция волшебным образом выправилась в период единоличного правления последнего из Антонинов – императора Коммода 180-192. Удивительный на первый взгляд всплеск благополучия, если знать, что император предпочитал государственным делам дикий разгул:

Коммод, казнив жену (уличил её в супружеской измене) завёл себе гарем. Отличаясь необычайной физической силой и крепким телосложением, император провозгласил себя римским Геркулесом, появлялся на публике в шкуре льва и с палицей на плече, лично участвовал в травлях диких зверей и выступал на арене амфитеатра как гладиатор. Вконец обезумев, переименовал в свою честь все месяцы календаря, и даже Рим нарёк «городом Коммода», «Золотой век» Римской империи.

Однако, как это ни странно, именно личные качества Коммода стали причиной выправления платёжного баланса и регенерации денежного обращения. Не желая покидать Рим, император замирился с маркоманнами, квадами, даками, сарматами, что снизило военные расходы. А необходимые источники золота и серебра он, похоже, нашёл в закромах у сенаторов:

После неудавшейся попытки покушения на свою жизнь (его с одобрения Сената организовала в 183 Анния Луцилла, сестра Коммода) император проникся лютой ненавистью к сенату и обрушился с репрессиями на сенаторское сословие. Последовала длинная череда казней и опал. Чтобы добыть денег на зрелища и увеселения, Коммод по примеру Калигулы и Нерона прибегнул к вымогательствам и конфискациям, «Золотой век» Римской империи (96–192 гг.).

В древних республиках титул сенатор был эквивалентен статусу олигарх (это в представительских демократиях олигархи стали прятаться за подставными куклами, которых дёргают за нитки). Массовые экспроприации безумно богатого сословия, несомненно, поправили бюджет Империи, что на фоне снижения военных затрат привело к росту серебряного содержания денария. Имелись у Коммода и другие достижения – его усилиями был создан африканский флот, а социальная политика первых лет правления сделала его почитаемым в народе.

Однако Большие Капиталы никому и никогда не прощают вольного с ними обращения – Коммод был приговорён:

Тиберий говорил, что управлять империей – это как держать волка за уши. Если заниматься этим среди римских излишеств, волку проще будет вырваться и укусить.

Жизнь в Риме – это путь Калигулы, Нерона и Коммода, и кончается он так же, как их судьбы. Жизнь в провинции, среди легионов – это судьба Марка Аврелия и Септимия Севера, «Непобедимое Солнце», Виктор Пелевин.

В последний день 192-го волк вырвался: Коммода попыталась отравить любовница, но неудачно, после чего его додушил Нарцисс – атлет, с которым он занимался борьбой. Сенат немедленно объявил Коммода «врагом отечества», одобрил убийство, потребовал тащить тело крюком и сбросить в Тибр, имя стереть со всех сооружений. Однако усилиями префекта Пертинакса убитый император был втайне захоронен в усыпальнице Адриана.

С приходом к власти финикийской династии Северов 193-235 источник сенатского золота и серебра прервался, а военная экспансия возобновилась. Последовала неизбежная деградация денежного обращения, которая привела к мгновенному обеднению денария серебром ниже 60%.

Но подлинная катастрофа разразилась после Северов. Спираль экономической деградации привела к деградации политической – приход императоров во власть, опираясь на мечи легионов, стал нормой, а не исключением. Речь об эпохе «солдатских императоров» 235-285.

Открыл её император Максимин 235-238 – первый варвар на престоле Рима, поднявшийся с самых низов. Он выделялся своим огромным ростом, неимоверной силой, доблестью и неукротимым нравом. Максимину были чужды «нужды» элиты, поэтому в интересах Империи он стал взимать всё бо́льшие налоги с римской аристократии. Его боялись как огня прокураторы в провинциях. Чувствуя давление, они старались собрать и отправить как можно больше денег и шли на любые меры, такие как наложение крупных штрафов и конфискации имущества. Деспотичная форма правления помогла поправить денежное обращение и увеличить, как и при Коммоде, наполнение денария серебром, см. график выше, а личная доблесть Максимина позволила добиться значимых побед в германской войне.

Несмотря на военные успехи, верхушка Рима ненавидела варвара, поскольку Большие Капиталы не могла устроить технология спасения Империи за их счёт. Максимина следовало убрать, но для этого сначала требовалось создать в армии отрицательное к нему отношение. В Африке, Италии и Риме были подняты восстания, в Риме были избраны два императора – Пупиен и Бальбин. Максимин был вынужден двинуть войска в Италию, тем самым он сразу превратился из императора-победителя варваров в императора-варвара, жёстко воюющего с Римом и Италией. При затянувшейся осаде Аквилеи преторианцы убили Максимина и его сына, после чего Империя покатилась в пропасть.

Год смерти Максимина стал годом шести императоров. В жёсткой фазе падения 235-268 их было двадцать девять. Единственный из них, кто ушёл из жизни ненасильственно – Гостилиан, правивший в 251. Бедняге «повезло» скончаться от чумы. А всего с 235 по 285 солдатских императоров было 53.

Эпоха «солдатских императоров» стала отражением экономической катастрофы Рима. Его вооружённые силы распались на провинциальные группировки – британскую, дунайскую, рейнскую и африканскую. Рим вынужденно оставил ряд территорий. При Галлиене 253-268 бремя расходов и отпадение источников доходов привело к тому, что наполнение монет серебром упало почти до нулевой отметки. Антониниан, монета номиналом в два денария, стал практически медным за исключением тонкого, быстро истиравшегося верхнего слоя. Продавцы товаров отказались принимать их по номиналу. Итогом стало очередное кратное повышение цен.

Но часть своих трат Рим никак не мог закрыть суррогатами, как, к примеру, самую весомую статью расходов – оплату наёмников-варваров, не признававших поделки. Брезговали ими и олигархические капиталы, снабжавшие Рим товарами. Критическую потребность мета-голема в золоте и серебре закрывал их оскудевший поток в виде налогов с провинций и элиты, военной добычи.

Система денежного обращения фактически превратилась в двухконтурную: в первом круге обращались полновесные деньги, во втором лигатурные – сплав металлов, т.е. фиатные. Чисто медные деньги не рассматриваем вовсе, они всегда служили второстепенной разменной монетой. Два контура обращения были мерой отчаяния, дабы не допустить полного коллапса денежного обращения и обмена – власть не желала повторения ужасов «катастрофы бронзового века». Но и в такой компромиссной конфигурации простому народу было несладко.

Де-факто второй контур трансформировал риск деградации денежного обращения в другую форму – инфляцию, поскольку суррогатные деньги категорически не стыковались с императивом накопления. Он диктовал Капиталу «требование» исчисляться и копиться только в золоте и серебре, а не в мифических посеребрённых денариях и золочёных ауреусах. Поэтому хорошие монеты сразу изымались Капиталом из обращения (здесь вступал в действие закон «Коперника-Грешема), а любое снижение драгоценного содержания в монетах второго контура встречалось номинальным ростом цен. Капитал, следуя инстинкту стяжательства, исчислял цены, исходя из их драгоценного наполнения, а не номиналов, что и стало главной причиной инфляции:

Цены в III веке всякий раз взмывали ввысь следом за выплатой солдатского жалования и прочих расходов казны монетами с всё меньшим наполнением. В итоге цены в большинстве районов Империи выросли почти в 1000 раз, что требовало соответствующего объёма эмитированной денежной массы. Лёгкость лигатурной эмиссии не могла, в конце концов, не привести к её избыточности, поэтому с определённого этапа включилась инфляция уже от перевыпуска денег. Как следствие, цены в целом взлетели не в 200 раз, пропорционально падению содержания серебра в монетах до 0,5%, а в 1000. Активная фаза инфляции в правление Галлиена отмечена на графике выше.

Инфляция – сомнительное удовольствие. Она усложняла платежи: тяжело было копить на выплату налогов, тяжело было копить на сколь-либо сложные товары, а это привело уже к стагнации самых технологичных секторов экономики. Государственные выплаты монетой стали вызывать столь негативную реакцию, что казне пришлось перейти на выплату жалования натурой. За этим последовала и частичная натурализация сбора налогов, прежде всего с малоимущих. Таким образом, на поверку бивалютная система в качестве очередного лекарства от деградации денежного обращения оказалось средством весьма сомнительным, с сильными побочными эффектами.

Из острой фазы кризиса Рим вывела иллирийская династия солдатских императоров 268-282. С них и до 378 все цезари были родом из балканских провинций. Иллирийцам досталось печальное наследие, но цепочка выдающихся военачальников и администраторов смогла консолидировать Империю. Аврелиан 270-275, продолжив начатое Галлиеном ограничение полномочий Сената, положил конец эпохе принципата – двоевластию императоров и Сената. В начале его правления серебряный денарий окончательно забронзовел – серебра в нём стало не более 0,5%: медная в основании монета на мгновение окуналась в расплавленный металл. Аврелиану всё же удалось повысить содержание серебра хотя бы до 4,1% и придать монетам привлекательный внешний вид в сравнении с прежними жалкими поделками. Однако проблема деградации денежного обращения была в принципе неразрешима без изменения формата социальных отношений.

От античности к феодализму

Эффективным ответом на постоянную неустранимую проблему деградации платёжеспособного спроса и денежного обращения стало структурное переформатирование социума. Поздняя Римская империя, будучи не в состоянии справиться с проблемой в рамках античности, сделала решительный шаг в феодализм – от огромной массы независимых хозяйствующих субъектов в режим ограниченного их числа при существенной натурализации обмена.

Реформацию осуществили два великих римских императора – Диоклетиан 284-305 и Константин I Великий 306-337. Их направляла «рука» эволюционной необходимости, поскольку никакая композиция из рассмотренных выше траекторий более была не в состоянии вывести Империю из тупика хронического дефицита полновесных денег. Если бы не Диоклетиан и Константин, вакантное место реформаторов обязательно заняли бы другие, в противном случае Риму было не избежать своего варианта «катастрофы бронзового века».

Диоклетиан, тоже иллириец, человек умный, жёсткий, последовательный первым делом провёл административные реформы, существенно повысившие качество управления, а с тем сбор налогов и доходы от рудников, что стало предпосылкой для денежной реформы. Денежное обращение вследствие инфляции остро нуждалось в полновесных монетах с высоким номиналом. Им стал аргентеус весом 3,41 гр, который приравняли к пятидесяти старым денариям по 4,5 гр с мизерной долей серебра. Также Диоклетиан наполнил золотом ауреус. Важным шагом стала замена многоуровневой чеканки – местной, региональной, государственной – пятнадцатью государственными монетными дворами, чеканившими однотипные монеты, отличавшиеся в мелких нюансах.

Но «хорошие» монеты, как мы уже знаем, востребованы для накопления, и вскоре всё пошло как обычно:

Полновесная монета очень скоро исчезла из обращения. Правительство империи смогло использовать её только для выплаты жалования наёмным солдатам-варварам и расчётов с внеимперскими народами. Что же касается представителей имперской администрации – чиновников и даже военных командиров, то они по-прежнему получали жалование натурой. В зависимости от их рангов было определено, сколько и какого качества им причитается одежды, утвари, рабов и т.д., Император Диоклетиан и закат античного мира, Князький И.О.», доктор исторических наук, профессор.

Но Диоклетиан был реформатором с большой буквы, поэтому далее последовали радикальные шаги.

Первый шаг – Диоклетиан попытался задавить инфляцию, зафиксировав цены на товары. Его «Эдикт о ценах» лимитировал цены примерно на тысячу продуктов питания, ремесленных товаров, услуг. Регламентировались не только цены, но и заработная плата – от сельского батрака до учителя и адвоката. Однако Капитал не мог согласиться с прекращением своего воспроизводства в полновесной валюте. Последствия его алчной мотивации были предсказуемы: «С рынков исчезли товары, а инфляция медных денег бесконтрольно продолжилась, достигнув астрономических размеров», Император Диоклетиан и закат античного мира, Князький И.О.».

Даже угроза казни не помогла решить проблему алчности: «Тогда по ничтожным поводам было пролито много крови: товары начали скрываться от продажи, дороговизна стала расти гораздо больше, чем ранее, пока, наконец, закон в силу самой необходимости, после гибели многих, был отменён», Лактанций, «О смерти гонителей». Оценку Лактация следует делить на десять, поскольку он, находясь на позициях Капитала, источал в своих трудах явную неприязнь к Диоклетиану, но в целом картина передана верно.

Сам Диоклетиан прекрасно понимал, что ему противостоит неукротимый инстинкт алчности олигархии – волк, которого надо держать за уши:

Если бы можно было препятствовать злоупотреблениям людей безграничной и безумной алчности, если бы вседозволенность не наносила ущерба всеобщему благосостоянию, если бы можно было препятствовать разграблению благ безумными, безнравственными, безудержными и алчными людьми, то всё было бы хорошо, из преамбулы к «Эдикту о ценах».

Итак, первый шаг вышел провальным.

Второй шаг – системный возврат в условиях хронического дефицита золотых и серебряных денег к практикам натурального обмена, что потребовало планирования расходов и доходов в натуральном выражении, поскольку дефицит товарной массы, в отличие от фиатных денег, невозможно допечатать на монетном дворе:

Диоклетиан был вынужден установить в качестве основных государственных платежей натуральные сборы. Была проведена унификация налогов.

В компетенцию префекта претория (при Диоклетиане – высшее должностное лицо в статусе помощников императора, надзиравшее за одной из четырёх частей империи) входил подсчёт требовавшегося зерна, ячменя, мяса, масла для пропитания армии, гражданских служащих и населения Рима, а также количества военной одежды, лошадей и рекрутов для армии, лошадей, мулов и быков для почты, рабочей силы. Затем всё это делилось на количество единиц налогообложения. Налоги устанавливались каждый год в зависимости от нужд правительства, поэтому опыт Диоклетиана можно считать первым в истории примером годового бюджета, Император Диоклетиан и закат античного мира, Князький И.О.».

Третий шаг – начало закрепощения граждан, поскольку:

По мысли Диоклетиана, самым исправным плательщиком налогов мог быть только тот, кто постоянно находился на одном и том же месте. Именно с его правления начинается постепенное прикрепление значительной массы свободных людей к их месту жительства, к земле или ремеслу, на которых они были зарегистрированы во время переписи, чтобы обеспечить стабильное поступление в государственную казну налогов с населения. Это явилось началом превращения граждан в закрепощённых.

Ещё до Диоклетиана монетарная нагрузка при уплате налогов вынуждала крестьян закладывать землю ростовщикам, что только усугубляло её. Утрата земли переводила их в ранг арендаторов. Тем самым в Империи из некогда свободных тружеников активно формировался класс безземельных крестьян – колонов, связанных с арендодателем договором, зависимым от него.

Ответственными за поступление налогов были городские куриалы и владельцы поместий. В их интересах Диоклетиан стремился прикрепить колонов к земле, при этом в какой-то степени постарался ограничить произвол крупных земельных собственников, запретив делать колонов ответственными за долги владельца имения, у которого они арендовали свои участки. Колоны прикреплялись к земле не только по причине того, что являлись неоплатными должниками собственников, но прежде всего из-за того, что государству для правильного распределения налогов необходимо было знать сколько людей у того или иного держателя.

Шло прикрепление к земле не только колонов, но и свободного землевладельческого населения. Чтобы обеспечить сбор подушного налога и другие сборы, Диоклетиан вынес решение о том, чтобы все крестьяне оставались на тех местах, на которых были зарегистрированы при переписи. Дети также регистрировались, хотя и не облагались налогом. Крестьянское население было наследственно прикреплено к земле. Подробнейшие переписи населения производились каждые пять лет, первая состоялась в 289-290.

Прикреплялись и другие слои населения. Ремесленники – к коллегиям, отвечавшим в порядке круговой поруки за регулярное поступление налогов с их членов, куриалы – к куриям, так как они своим карманом отвечали за налоги с горожан, Император Диоклетиан и закат античного мира, Князький И.О.,

Четвёртый шаг – изменение принципа комплектования армии:

Диоклетиан сделал военную службу наследственной и обязательной. Он ввёл новую систему воинской повинности, согласно которой призывники определялись по тем же спискам, что и плательщики земельных налогов. Новая система комплектования римской армии, таким образом, всей своей тяжестью ложилась на плечи сельского населения. В то же время он запретил состоятельной части городского населения – декурионам – вступать в армию. Запрет касался и других квалифицированных людей, что должно было сохранить их для гражданского управления, Император Диоклетиан и закат античного мира, Князький И.О.».

Добавим, что сельское пополнение армии априори обходилось казне дешевле, что уменьшило монетную составляющую главной статьи расходов Рима.

Так был совершён фактический переход к феодализму. Гражданскую античность, последовательно убиваемую хроническим дефицитом денег, принесли в жертву биологическим инстинктам Капитала.

Возврат к натуральному обмену в рамках крупных феодальных хозяйств и к натуральной форме налогообложения мелких субъектов экономики не только ликвидировал второй контур денежного обращения за его ненадобностью, но и вообще обезопасил крестьян и мелких ремесленников от проблем обращения. Вынужденное решение оказалось невероятно эффективным – неустранимый риск, дамокловым мечом висевший над социумом, был хирургически иссечён:

Реформы Диоклетиана закрыли так называемый кризис III века Римской империи, а его правление провозгласили возвращением «золотого века». В 305 Диоклетиан заболел и отказался от власти. Остаток жизни он провёл в Иллирии – в личном поместье в Салоне на адриатическом побережье Балканского полуострова. Попытка убедить его вернуться во власть натолкнулась на законное возражение: «Если бы вы только видели, какую капусту я вырастил, вы бы не стали меня упрашивать».

Следующий великий император Константин I, который вместе со своим соправителем Лицинием стал первым христианским властителем Рима, завершил начатую Диоклетианом феодализацию античности.

Продолжив монетную реформу, Константин выпустил новый золотой солид, который до XIII века служил главной монетой не только Византийской империи, но и всех доступных уголков мира. При нём номинал серебряных монет был привязан к золотым, исходя из весовой пропорции 14:1. Полновесной монеты при Константине чеканилось очень много, и самое удивительное, что ему удалось избежать дефицита золота и серебра – проблемы, преследовавшей после I века практически всех императоров. Но Константин – не Коммод и не Максимин, поэтому историки гадают об их источниках.

Первым делом Константин потребовал от держателей земель, в том числе и от самых крупных, оплаты её аренды золотом. Укрепление власти императора позволило Константину повсеместно взимать налог на имущество с сенаторов, читай олигархов, от которого прежде те нередко освобождались. Также он ввёл налог золотом на капитал торговцев, уплачиваемый раз в пять лет.

Как мы знаем по Максимину, волк за такое убивает. Мудрый Константин в качестве компенсации продолжил закрепощение крестьян – при нём колонов ещё жёстче прикрепили к земле, а за пользование ею отныне вменялись фиксированные повинности в пользу землевладельца. Арендатор более не мог найти юридические основания для отказа от аренды, поэтому навсегда был привязан к одному месту, что позволило увеличить степень эксплуатации. Таковой стала плата крестьян за стабильность.

Провёл Константин, также как Сулла и Коммод, свои конфискации – антиязыческие: эдикт от 332 о разрушении языческих храмов и секуляризации имущества, объявленного имперской собственностью, существенно пополнил казну. С 332 по 336 шло массовое изъятие золотых, серебряных и бронзовых языческих статуй. В каждой провинции перед имперскими комиссарами ставился план по их добыче и расплавке в целях чеканки монеты. Так что с приходом новой веры храмы старой разрушались комиссарами не только в России.

Столь обильные источники дополнительных доходов на фоне феодализации, в разы сжавшей денежное обращение, и позволили Константину впервые за долгое время его стабилизировать. Затем феодализм позволил поддерживать его в рабочем состоянии.

Феодализм – траектория «Византия»

После Рима феодализм на тысячелетие с лишним стал доминирующей социальной траекторией. С момента перехода к товарно-денежному обмену социумы не знали ничего надёжнее и устойчивее. Тому причиной повсеместная натурализация и зацикливание огромных объёмов обменных операций в рамках больших хозяйств, что обезопасило массы крестьян и ремесленников от рисков коллапса денежного обращения. Более того, исчезла нужда во втором контуре обращения с его «мягкими» деньгами, а с ним и генерируемая в нём инфляция.

Феодализм придал устойчивость не только жизни крестьян и денежному обращению. Переведя в натуральную форму весомую часть административных и военных расходов, он добавил стабильности и мета-големам.

В фундамент новых отношений собственности был положен феод, от лат. feodum – плата. Немецкий синоним феода – лен, от древнегерманского lehn – дар. Феод или лен – земельное владение с крестьянами, реже – право на получение дохода, это могли быть сбор или пошлина, пожалованное сюзереном в пользование и распоряжение вассала на условиях несения им придворной, административной или военной службы. Сюзерен, расплачиваясь с вассалом феодом или леном, покрывал в натуральной форме наиболее ресурсоёмкие траты казны – военные и административные. Вассалы в свою очередь получили возможность уплачивать значимую долю налогов не звонкой монетой, а военной и административной службой – поэтому и считается, что средневековая аристократия платила налоги кровью. Со временем традиция из поколения в поколение жаловать феод наследникам вассала привела к становлению наследственного права, не отменившего долг перед сюзереном.

Но и это не все. Феодализм не только сильно сжал денежное обращение, уменьшив объёмы операций с участием денег, но и способствовал его непрерывной регенерации, побуждая главных держателей звонкой монеты – аристократию – не к накоплению, а к тратам. Социальный успех в реалиях феодализма в большей степени зависел не от личной предприимчивости, а от воли сюзерена. Как следствие, залогом успеха стал талант преподнести себя – блеснуть изысканностью, устроить охоту, закатить пир, и пр., и пр., что превратило феодализм в Цивилизацию статуса. Роскошь и расточительство стали главной формой инвестиций в своё настоящее и будущее. Меж тем демонстрация цвета штанов статуса требует обращения к индустрии роскоши, которая обходится дорого и во все времена обменивала товары только на твёрдые деньги. Поэтому индустрия роскоши всегда выступала столь же эффективным инструментом «конфискации» накоплений в обращение, как и налоги. В итоге феодализм не только увеличил стабильность денежного обращения, но и способствовал его непрерывной регенерации.

Визитной карточкой феодализма следует считать Второй Рим – Византию. Его инсталляция в законченном виде завершилась именно там, а временные рамки практически совпадают с интервалом жизни Византии, которая оказалась самым устойчивым порождением феодализма. Поэтому феодализм с полным на то основанием можно назвать траектория «Византия».

За устойчивость пришлось заплатить усилением эксплуатации крестьян и упрощением хозяйственных связей – переводом их в натуральную форму, замыканием в рамках крупных хозяйств значимой доли обменных операций и инвестиционных процессов, как некогда это было в Древнем Египте. Упрощение, возможно, снизило темп технологических и социальных инноваций, но взамен обеспечило более тысячелетия устойчивого поступательного развития.

Траектория «Византия» и её могильщики

Однако и при феодализме контур товарно-денежного обмена, пусть и сильно сжавшийся, по-прежнему остался критически важным для государства. Его наполнение деньгами, хотя и не столь прямо, но влияло на устойчивость. Во-первых, не все военные и административные расходы покрывались долгом вассалов. Во-вторых, дефицит денег лишал элиту инструмента накопления и доступа к индустрии роскоши, что уменьшало её лояльность к верховной власти и государству в целом. Как это ни странно, именно деградация денежного обращения погубила Византию, как некогда Рим. Разберём её взлёт и падение.

Константин, сделав Христианство государственной религией Римской империи, загорелся мечтой о новой столице как символе обновления. Выбор пал на древний греческий город Византий на европейском берегу Босфора. Его расширили, окружили неприступными крепостными стенами, наполнили произведениями искусства со всех уголков Империи. После шести лет строительства 324-330 Константин официально перенёс столицу Римской империи в Византий, наречённый им Новым Римом. Но ещё при его жизни город стали именовать Константинополем.

После раздела Римской империи в 395 Константинополь стал столицей Восточной Римской империи, более известной как Византия. В управление ей достались высокоразвитые провинции старой империи – Греция, Малая Азия, Плодородный полумесяц, Египет, издревле служившие центрами товарного производства. Положительный, как следствие, платёжный баланс международной торговли обеспечил Восточной империи постоянный приток золота и серебра, что позволило уменьшить военный акцент и устойчиво сойти с траектории Ассирия на траекторию Ахемениды.

Плюсом государственности Византии послужило и то, что ортодоксальное Христианство, сохранённое в его исходных смыслах, без искажений и деформаций, не сражалось с верховной административной властью за главенство, напротив, в основном стало ей надёжной опорой.

Сочетание врождённой устойчивости феодализма, надёжного трансцендентного основания власти, гармоничного баланса траекторий купирования рисков денежного обращения обеспечили Византии более одиннадцати столетий жизни 395-1453. Из них более семи веков были временем величия и процветания, несмотря на все перипетии, временные поражения, натиск Арабского халифата и сельджуков, постепенное усиление феодальных князей. И их никак не назовёшь тёмными веками:

Святая София оказалась не такой, как в моём сне. Я и вообразить не могла её огромный внутренний объём, этот пузырь античной пустоты, пойманный кладкой. Мне снилось что-то закопчённое и душное, а настоящая София была… Не знаю, как описать – полной прохладного древнего достоинства. Живой. Странной. Совсем не такой, как нынешние храмы. Или, может быть, это был храм другой религии, которую давно позабыли…

– Попробуй увидеть Софию глазами ромейской девушки шестого века. Рим пал, прямоугольники прежних храмов расшибает молот истории, но есть новый Рим, и в нём – новый храм, не такой как прежние…

Действительно, подумала я, раньше храмы собирали из прямоугольников и треугольников…, которым молилась античность. А тут – это чудо с куполами, каменный холм, волна…

И вдруг я поняла, чем София была для ромея: абсолютным авангардом, билетом в будущее, обещанием, что счастливый и свободный век спасения наконец наступил. Я увидела, чем казалось это здание, когда оно было самым новым из всего построенного на Земле.

Голубой дом, похожий на облако благовонного дыма, закруглённые окна, перечёркнутые двойными крестами, плавное нагромождение куполов и арок – всё это стало безумно смелым футуристическим дизайном.

Я поняла, каково было стоять под этими стенами в шестом веке и видеть невозможное завтра. Примерно как сегодня можно было бы любоваться архитектурой прорыва где-нибудь в Шанхае или Токио – если бы её одухотворяло что-то ещё, кроме надежды разжиться бабками.

– Странно, – сказала я. – Время, когда существовала Византия, называется тёмными веками… А в Софии такой лёгкий и радостный свет…

– Тёмные века – это изобретение восемнадцатого-девятнадцатого веков. Чтобы создать эпоху Просвещения, нужно придумать эпоху тьмы.

– То есть тёмных веков не было?

– Конечно нет. Всегда есть тьма и свет – в любую эпоху, в любом месте, где живут люди. Мы видим только то, что сами нарисовали поверх руин, «Непобедимое Солнце», Виктор Пелевин.

Но как показал путь Византии капитализм, даже феодального разлива, не свободен от его фундаментальных пороков. Официальным могильщиком Византии назначили Османскую империю 1299-1922. На самом деле османы лишь устроили похороны некогда цветущего, а к их приходу уставшего и истощённого социального организма. Яму под ним, в которую его и столкнули османы, выкопали два коварных могильщика – один с Востока, другой с Запада.

Непродолжительные сложные периоды в жизни Византии случались и до XII века, но в целом Империя процветала. Власти, начиная с Константина и до XII века, вели строгий надзор за циркуляцией золота и серебра, требуя максимального замыкания их обращения в границах империи. Рубежи хорошо охранялись, поэтому утечки были под неусыпным контролем. Основные налоги, как и при Константине, платились солидом, что гарантировало постоянное наполнение казны золотом. Однако на рубеже XI-XII веков появились катастрофические нотки.

На Востоке созревал первый могильщик. Он вырос из недр огромной, но рыхлой и короткой империи Сельджуков 1037-1194. Род Сельджуков возвысился из огузо-туркменского племени кынык в X веке. Своего пика государство тюркских племён, сыгравшее важную роль в развитии тюрко-персидской традиции, достигло при Мелик-Шахе I 1072-1092, откусившем у Византии бóльшую часть Анатолии. Но то была ещё не беда.

Византийский мир постоянно проживал в условиях вторжений варваров, которых привык использовать в своих целях, интегрируя их в сословие казаков свободных воинов-крестьян – акритов, для нужд защиты границ и экспансии. Византия объединяла всё новые и новые этносы, подчиняя их своей культуре, и если не ассимилировала, то приучала жить по имперским законам и стандартам. Поэтому византийские правители не усматривали особой опасности в тюрках, устремлявшихся в их пределы. Тогда, в целом, обоснованно.

И действительно, после смерти в 1092 Мелик-шаха империя Сельджуков де-факто рухнула, за сто лет до полной кончины. Западная часть, в которой сюзеренитет «великого султана» сохранялся лишь номинально, распалась на несколько султанатов. Один из них Конийский 1077-1307, со столицей в Конья, и послужил могильщиком Византии – именно он, а не османы, стал одним из двух главных факторов её угасания и крушения:

Пока это было им выгодно, конийские сельджукиды при заключении первых мирных договоров позиционировали себя в качестве федератов – автономных вассалов императора, что давало им право на свободный доступ к рынку и вывоз византийских монет. Они и в самоназвание султаната Румский – от Rum – включили указание на близость с Византией – Романией. Но Империя не совсем понимала, кого пытается интегрировать, и китайцы тюрки ловко сыграли на этом.

Конийская знать, активно формировавшаяся в XII веке, поддерживала высокий спрос на золото Византии. Его вымыванию способствовала и связанная с экспансией сельджукидов изменчивость восточных границ Империи, что ослабило привычный контроль границ. Экономика султаната паразитировала на византийской, используя её всемирно признаваемый платёжеспособный спрос в качестве источника устойчивого развития. По мере роста сельджукских городов и объёмов торговли с ними золотая наличность активно выводилась туда.

Появилась область, которая, лишая Империю её былых золотых запасов, постепенно усиливала степень автономии. Уже при Масуде I 1116-1156 султанат взял курс на постепенное обособление от слабеющей Византии – приступил к чеканке бронзовой монеты для внутреннего обращения. К концу XII века, когда почти половина Малой Азии перешла под власть сельджукидов, султанат начал чеканку собственной монеты из накопленного золота, тогда как денежное обращение Византии деградировало всё больше и больше. Византия уверенной поступью двигалась к краху.

Того же взгляда придерживается и историк Василика Пенна 1941-2018. В фокусе её исследовательской работы в университете Пелопоннеса находилась экономическая история и монетное дело Византии. Тема её диссертации на степень доктора философии, защищённой в 2001, –  «Византийское монетное дело в VIII-XI веках». По мнению Василики Пенна именно Конийский султанат стал причиной краха золотого стандарта и денежного обращения Византии. А за ним, как мы знаем, неизбежно следует крах экономики и военной мощи.

Справедливости ради, не меньшие усилия к гибели Византии приложил могильщик с Запада – Венеция, терзавшая Константинополь «золотыми буллами», дарующими привилегии в торговле. Уже в первой булле от 992 Венеция добилась уменьшения в два раза пошлины на товары венецианских кораблей и права её купцов напрямую обращаться к высшим чинам Византии, что сразу позволило ей занять господствующее положение в торговле с Востоком. Но подлинным «прорывом» стала вторая «золотая булла» от 1082, предоставившая Венеции право беспошлинной торговли, торговые ряды и пристани в Галате – главном торговом районе Константинополя. Новая булла поставила собственных купцов в крайне невыгодное положение – Империя фактически добывала для Венеции средства, в итоге обеспечившие ей господство.

В XII веке практика «золотых булл» продолжила цвести пышным цветом, расширяя привилегии, даруя налоговый иммунитет и юридические гарантии. Но в конце XII века процесс выкачивания имперского золота в направлении Запада упёрся в оскудение золотой и серебряной наличности Византии. Тогда взор венецианских нуворишей сместился на их гигантские запасы, осевшие в храмах, дворцах, предметах роскоши.

Проявив расторопность, Венеция организовала гигантское вооружённое ограбление. Она снарядила флот из 480 кораблей для IV крестового похода 1202-1204, который перенаправила на грабёж и разрушение христианских городов Средиземноморья, мешавших её господству. В Константинополе нажива крестоносцев-грабителей составила около 1000 т в серебряном эквиваленте. Масштаб ограбления косвенно характеризует сумма, выложенная Венецией за о.Крит – 250 кг серебра. Таким образом, добыча «христиан» была равна четырём тысячам в эквиваленте «Крит». Конийцы не были столь нахраписты.

Тогда же в 1204 Византия утратила сам Константинополь, который отошёл к Латинской империи, де-факто к Венеции. Византия осталась лишь в виде мелкого малоазийского осколка – Никейской империи. Только в 1261 Михаил VIII, заранее договорившись с заклятым врагом Венеции Генуей о последующей поддержке, сумел вернуть Константинополь, разгромив изнеженных комфортом латинян. Теперь Византии приходилось играть на противоречиях Запада и добиваться его признания. Тень былого величия при Михаиле VIII Палеологе 1261-1282 пролетела последним облачком и положила начало агонии некогда великой Империи.

Её денежное обращение без контроля над торговлей Азии с Европой, без конкурентного товарного производства, без месторождений Малой Азии, с оскудевшими запасами золота и серебра продолжило деградацию, что ускоряло коллапс экономики и государства, раздираемого местной аристократией-олигархией. Дефицит золота-серебра привёл, как некогда в Римской империи, к снижению его содержания в монетах. Как следствие, во второй половине XIII века статус твёрдой «мировой» валюты перешёл от византийского солида к флорентийскому флорину и венецианскому золотому дукату.

В анатолийской части Византии в окончании XIII века разразился налоговый кризис: из-за крайнего обнищания города, за неимением золотой монеты, прогоняли имперских сборщиков налогов. Прекращение казной финансирования акритов оголило восточные границы бывшей Империи. К 1300 Византия утратила бо́льшую часть Малой Азии.

Агонию продлило то, что в 1307 Конийский султанат сельджукидов тоже приказал долго жить. С его распадом в землях Анатолии утвердились 10 независимых бейликов – феодальных владений управляемых беями (князьями). Бейлик, находившийся под управлением Османа I 1258-1326, начал неспешное продвижение к границам Византии. Следует отдать должное Осману I, который сделал ключевой шаг для перехода на траекторию «Ахемениды» – он создал османское правительство, что было жизненно необходимым для управляемой экспансии и последующей трансформации в гармоничную империю.

У Византии же не осталось ни лояльности обнищавшего народа, ни элиты, которая стала богаче императора, ни золота и серебра, необходимых для защиты от новой волны тюркских нашествий. К середине XIV века она превратилась в одно из самых бедных и отсталых государств Европы. Последний век её немногочисленные жители влачили в голоде и нищете, усиливаемыми настойчивыми османскими осадами. После кровопускания, проведённого Конийским султанатом и Венецией, османам оставалось лишь добить и устроить похороны некогда великой Империи. Торжественный момент отдаляли только возможности возникающей империи переваривать куски старой и вторжение в Анатолию на рубеже XIV-XV веков среднеазиатского правителя Тимура. Лишь поэтому похороны затянулись до 1453.

Империя, утрачивающая контроль над своим денежным обращением, обречена на гибель.

Обобщение

Выстроенная социумами в процессе социогенеза длинная цепочка «риски их купирование новые риски …» была разбита для облегчения восприятия на отдельные фрагменты. Теперь можно было бы связать их в одну лесенку, но спираль получилась бы излишне длинной.

С момента инсталляции товарного обмена и частной собственности, каждому рассмотренному нами новому фрагменту единой траектории социогенеза присваивалось уникальное название – по имени социума, впервые явно «проехавшего» по нему. Так мы познакомились с траекториями «Древний Египет», «Шумер», «Ассирия», «Вавилон», «Новый Вавилон», «Лидия», «Афины», «Испания и Португалия», «Ахемениды», «Рим», «Византия». Все они, кроме двух первых, решали задачу купирования общего для всех социумов риска – деградации платёжеспособного спроса и денежного обращения. Тогда как Египет и Шумер решали задачу непрерывной утилизации избытка древних «денег» – товарных излишков, поскольку общепризнанные инертные инструменты накопления в ту эпоху отсутствовали.

Траектории не исчезали с распадом породивших их социумов. Их использовали новые социумы, образуя из уже накопленных фрагментов траекторий суперпозиции, способные всё более эффективно купировать риски деградации спроса и денежного обращения. Все фрагменты включались в создаваемые социумами уникальные композиции со своими весовыми коэффициентами, исходя из граничных их условий – геофизического ландшафта, качества управления, окружения, технологической базы, традиций, пассионарности, наличия месторождений золота и серебра, военной мощи и пр.

В чём преимущество использованного в заметке подхода? Как оказалось, бурный и хаотический на вид поток событий порождается и затем управляется двумя базовыми императивами, действующими разнонаправленно. Первый – неукротимая алчность, непрерывно генерирующая внутренние социальные риски. Второй – императив купирования возникающих рисков, следствие инстинкта самосохранения живых систем.

Первый императив дестабилизирует социумы, второй – стабилизирует. Следует добавить, что внутренний генератор рисков всегда дополняется внешним – давлением со стороны геофизического ландшафта и окружающих социумов. Однако, как показала практика, с внешними рисками, при условии купирования внутренних, социумы без проблем справляются. Свидетельством тому поразительная разница сравнительной истории Древнего Египта и Шумера.

Два императива-антипода, две противоположности, составляющие единое целое, запускают в действие процесс социальной эволюции и обретения сложности, следуя законам диалектики. Если отталкиваться от них, то «хаотическая» казалось бы россыпь событий сворачивается в жёстко обусловленную ими гегелевскую спираль. Её витки и образуют рассмотренные нами фрагменты траекторий «фатальные риски → их нейтрализация → следующая генерация рисков → …», по которой проследовали социумы-первопроходчики.

Законы Гегеля формируют тот базовый «скелет» социогенеза, который, если его увидеть, затем легко и просто облекается плотью конкретных событий. Как оказалось, они по большей части логически связны и наполнены ясным содержанием, несмотря на возможные локальные флуктуации вроде «роли личности в истории».

Подобие социогенеза и биологической эволюции

Биологическая эволюция порождается и управляется, если присмотреться, двумя такими же базовыми императивами. Первый – поток рисков, генерируемых геофизическим и биотическим ландшафтами. Вместе они формируют интегральный ландшафт – граничные условия функционирования вида, ещё их называют экологической нишей. Второй – процесс отбора энергоэффективных технологий (признаков), направленных на нейтрализацию рисков (энергетическая оптимизация).

Как и в социогенезе, императивы-антиподы сворачивают хаотическую вроде бы россыпь событий в жёстко обусловленную гегелевскую спираль. Каждый её виток – фрагмент траектории, итогом которого становится появление нового признака (технологии), следуя всё той же цепочке «риски → технология их нейтрализации → следующая генерация рисков …». Каждый такт эволюции (виток гегелевской спирали) завершается одинаково – генерацией нового поколения рисков. Их продуцирует постоянная изменчивость ландшафта, в первую очередь биотического, непрерывно меняющего граничные условия практически для всех видов.

Любой вид – итог длиннейшего пути по спирали стохастического отбора широкого спектра технологий (признаков), наилучшим образом купирующих угрозы на каждом такте эволюции. Порой спирали разветвляются – если у вида появляются репродуктивно изолированные сообщества, проживающие на несхожих ландшафтах. Если дивергенция заходит слишком далеко, возникают новые виды – процесс, порождающий развесистые филогенетические деревья.

Организм в ходе формирования из эмбриона всякий раз кратко «вспоминает» пройденную видом длинную спираль технологической гонки, схематично повторяя на эмбриональном или пренатальном этапе онтогенеза филогенез своего вида.

Отличие социогенеза от биологической эволюции

Принципиальное отличие биологических организмов от социальных в более высоком уровне минимизации внутренних рисков, поскольку все их части работают как слаженный оркестр в интересах единого целого – если надо, они и хвостом пожертвуют без колебаний. Нерасчётный для них режим – когда группа клеток включает личный «эгоизм», а иммунная система не распознаёт нарушителей, со всеми вытекающими последствиями. Мы называем их онкологией.

У социальных видов, к которым принадлежит и Человек, со слаженностью и самопожертвованием не столь очевидно. Коллективному отбору пришлось целенаправленно потрудиться над снижением уровня эгоизма особей, дабы эволюционные преимущества социальных организмов раскрылись в полной мере. Работает он примерно так: взвод побеждает, если каждый боец готов умереть, и гибнет, если каждый озабочен только тем, чтобы выжить. Отсюда презрение к трусам, их низкий социальный ранг, проблемы с репродукцией.

Деньги перевернули всё с ног на голову. Сами по себе они – чудный, крайне эффективный катализатор обменных процессов, инноваций и инвестиций – идеальный инструмент развития, поэтому были приняты социумами на ура. Однако катализатор, как оказалось, имеет тяжелейшие побочные последствия. Мы разбирали, что постоянное вымывание денег из обращения в накопления приводит в итоге к коллапсу процессов обмена, экономики, а с тем и социумов.

Всё это – следствие попутного катализа деньгами эгоизма, алчности и стяжательства, от которых есть и более страшная побочка. Деньги де-факто опротестовали в социосистеме итоги коллективного отбора на альтруизм, причём поданная ими апелляция была удовлетворена мгновенно, будто бы и не было никакого позитивного отбора. Как следствие, социумы поражены запущенной формой социальной онкологии, нашпиговавшей их со временем тяжёлыми метастазами (корпорациями). Только пребывание на вершине пищевой и технологической (технология «абстрактное мышление») пирамиды пока спасает Homo Sapiens от элиминации.

Течение болезни усугубила абсолютизация личного блага, последовавшая за деидеологизацией и низвержением Бога, которые хоть как то сдерживали примитивное оскотинивание (если что, торжествующая абсолютизация личных интересов – досоциальный биологический императив). Отныне только вперёд – в прошлое. А генерируемые в связи с этим риски имеют шанс стать фатальными, например, намечающийся дефицит ресурсов (пожираемых ненасытными метастазами) или неуклонное падение эффективности переработки ресурсов в знания, грозящее разумной форме эволюции остановкой. Посмотрим, чем ответит нам мироздание. Пинок, следует полагать, будет мощным, заслужили. Ничем другим подобное (запущенная системная онкология) не лечится.

Аннотация

В следующей заметке рассмотрим нюансы регенерации денежного обращения в условиях трансформации экономической власти Капитала в политическую, а также решения им задачи удержания социального доминирования. Увидим, как достигаемый при этом предел «лечебных» возможностей рассмотренных здесь траекторий приводит социумы к вынужденной инверсии – переходу из режима купирования рисков в режим их эмиссии.

Октябрь 2020

Оставить комментарий:

Подписаться
Уведомить о

109 Комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Константин
17.10.2020 в 22:28

Александр, большое спасибо за исторический обобщенный анализ.

Вот Англии не хватает, в контексте развития денежного обращения на собственной территории и в колониях.

Еще раз спасибо.

Сергей
18.10.2020 в 08:44

Замечательно.
И кажется, что исходя из рискового подхода в социогенезе можно/нужно обобщить понятие Культуры…
А потом приложить приложить в каждом историческом примере (историческом имени)…
что и высветит роль/значение соответствующего этапа.

vchernik
18.10.2020 в 16:52

>>И кажется, что исходя из рискового подхода в социогенезе можно/нужно обобщить понятие Культуры…

Сергей, саму статью я ещё не прочитал, но на слово «Культура» в вашем комменте я делаю стойку. Могу порекомендовать фундаментальную работу Черносвитова о культуре как полноценной адаптивной системе и книгу «Лидер и племя. Пять уровней корпоративной культуры» (Авторы Джон Кинг, Дэйв Логан, Хэли Фишер-Райт).
В последней книге пусть вас не смущает слово «корпоративной» в названии, зато там хорошо показано как работает культура и предложена классификация. Например, по этой классификации наш «Бессмертный полк» можно отнести как минимум к 4-му уровню культуры.

Если хозяин ресурса не будет против (я что-то всё невпопад попадаю;-)), то я дам ссылки.

ната
19.10.2020 в 07:29

Cпасибо! Четкая структуризация и ясный стиль!

Сергей
19.10.2020 в 15:41

Данный теrст создаёт сквозной каркас так сказать «социальной физики» (по аналогии с подобными названиями); а идей, смыслов и так было достаточно …
Книга просто необходима — только как (каким форматом) совместить стройность подачи и объём фактуры… (Чем жертвовать?)
Исходя из достигнутого этапа — важна стройность теории; а развёрнутые фактологические иллюстрации — в Приложение…

НО почему речь выше зашла о Культуре (кстати, извиняюсь за возникшие повторы слов)?
Потому что до сих пор в исторических двигателях числится политэкономия.
А без смены системы координат, без смены понимания — не получится…

Сергей
19.10.2020 в 20:51

Вообще социальная история (социогенез) оформлялась политическими институтами, а двигалась в логике диалектической пары Культура – Технологии. Технологии решали вызовы материального улучшения жизни; но они могли быть усвоены или приняты обществом лишь в определённом культурном контексте. Вплоть до того, что культурные каноны могли прямо запрещать некоторые технологии (в плоть технологий жизнь вдыхалась культурой). Так оформлялись исторические этапы; и это станет особенно очевидно, если здесь же видеть и «обменные технологии» (виды денежного обращения). А если понимать, что хозяйственный механизм – это прежде всего способ управления рисками, характерный (системный) для конкретных условий (обстоятельств, институтов) принятия решений, то культура, оформляющая соответствующее понимание, как раз итожит этап сложности, этап освоенных рисков.
В условиях замкнутой территории глобальный проект «Капитализма», основанный на самоцели прибыли, сам убивает себя. И первым шагом здесь является индустриализация. Это происходит потому, что Проект впервые обращается к Культуре, вводит в себя аспект Культуры (и получает инородный белок), которая тут же начинает работать, как целостность, и вводит параметры интенсивности. Всё, экстенсивный, паразитический проект погибает.
Но к этому времени он способен:
1 — через социальные конструкции подчинить себе человека и многое исказить,
2 — уничтожить биосферу и культуру…

Сергей
19.10.2020 в 21:10

«Выделение управления в отдельную профессию-сословие позволило деревенским общинам сначала объединиться в номы, затем номам объединиться в первые полноценные государства – царства»
Одновременное (исторически одномоментное и комплексное) образование капитализма (капиталистических отношений) диктовало свою логику формирования царства. Вариант-2 — не путём «общественного договора», а «захватом» с вменением налога….
Разные условия диктовали свои пути…

Сергей
19.10.2020 в 21:53

Интересно, что пик греческой философии совпал с пиком социальной драмы…

Сергей
19.10.2020 в 22:20

«Держава Ахеменидов, сместив акцент с военной индустрии на учёт исторических особенностей территорий, получилась энергетически эффективной и устойчивой. Она располагала полным для той эпохи набором инструментов регенерации спроса и денежного обращения: сильной армией, позволявшей присоединять и удерживать новые земли – траектория «Ассирия», богатыми месторождениями золота и серебра – траектория «Лидия», традиционными ремесленными центрами, обеспечивавшими положительное сальдо внешней торговли – траектория «Новый Вавилон», системой управления, реализующей энергетически эффективную налоговую политику – их собственная траектория «Ахемениды». Суперпозиция траекторий обеспечила империи персов небывалую мощь и стабильность. Она имела все шансы просуществовать значительно дольше, чем до 329 до н.э., когда над ней пролетел «Чёрный лебедь» из Македонии.»
Да, это первый формат устойчивости, основанной на сохраняемом культурном разнообразии.
И был второй арийский — земля скифов… которую Александр как раз и не взял…
Интересные перетекания мощи между централизованной империей и распределённой «державностью» (где человек — уже государство). Второе держалось на великой объединяющей Культуре.
Кстати с Культуры и начинался неолит — в верховьях Евфрата, Гёбекли-тепе, Кёртык-Тепе, и только потом Чатал-Гуюк

Объединение двух арийских форматов государства в нынешней России и нынешней технологичности даст, видимо, нам шанс.
Проблема — в формулировании соответствующей объемлющей культуры (сейчас это называют образом будущего)…

GolemVIX
20.10.2020 в 06:07

Частная собственность — фундамент капитализма.
Есть соблазн ввинтить поглубже,если разобрать момент,что первой собственностью была женщина.
Александр,спасибо,как всегда превосходно.

Игорь
20.10.2020 в 15:18

Уффф. У вас удивительный слог Александр. Все уместилось в голове с первого раза. Каюсь, до этой статьи падение платежеспособного спроса не казалось мне таким важным и критическим фактором, как теперь.
И соответственно, созрел вопрос. Если взять вышеописанный материал в целом, то просматривается явно положительная роль мета-големов в купировании рисков. Это неудивительно, ведь при всей примитивности они — антиэнтропийные образования. В который раз я себя спрашиваю, если у Египтян получилось, то при нынешней способности структурировать информацию и обращаться с ней создание «распределяющей экономики» не реализуется только по причине конкретного противодействия. Получается, что Доминант, в попытках повысить отдачу от инвестиционных циклов увеличивает структурность(хотел написать «усложняет структуру», но это не то) как обработки индикативной информации, так и реакции после ее обработки. Тем самым увеличивая потенциальные возможности мета-големов? А это их шанс, да и наш если честно. Только осталось вернуть аватарам функцию мессии. ( я все еще пытаюсь найти выход из Армагеддона, который как известно был вчера)
Еще одно наблюдение подтверждающее вашу правоту — порождение Капиталами в поисках свободных инвестиционных ниш криптовалют и внезапное их поругание, как только их суть стала проявляться во всей красе. Не случайно эту технологию быстро подхватили Големы и страны, где они традиционно сильны. Деньги, несущие в себе всю историю транзакций и по факту, принадлежащие эмитенту полностью (вплоть до выполнения условия абсолютной собственности — возможности уничтожения по воле владельца) это не золотишко, которое можно набить в сундуки. Это потенциальный контроль големов над Доминантом.
P.S. перечитывал тут историю гонений на Р.Ханлайна периода «Звездного десанта» и кажется, небезосновательно заподозрил его критиков того периода в сознательном поливании дерьмом рациональной идеи — «гражданства в обмен на службу». Никаких рациональных аргументов кроме истошного визга о милитаризме головного мозга предъявить ему не смогли. Но ярлыков навешали. А ведь реализация этой идеи подорвала бы саму основу власти Доминанта над социумом. Рациональных возражений этой идее нет по прежнему.

Аll.
22.10.2020 в 15:54

Школьникову надо отпр.

Evgeny
23.10.2020 в 10:00

Александр, однако!

В русском языке семантика слова сильно зависит от его эмоциональной окраски. Однако, здорово! Да. Здорово!

На мой взгляд, выхвачен узловой момент хода «цивилизованного» этапа социогенеза, его «спиральный стержень», называемый оборотом денег. Обмен лежит в основе бытия всех и любых динамических систем, в том числе – социальных. В социальных он приобретает характер взаимозависимости, определяющей границы целостности системы, отличия от других систем, и устойчивого воспроизводства её качества. Этот обмен трехкомпонентный – материальный, энергетический (физическая взаимопомощь) и ментальный (идейный, информационный). На определенном этапе сложности системы должен возникать условный эквивалент обмена, необходимый для балансировки процесса. Им становятся деньги – идеальная интуитивная мера ценности всех трех структурных элементов обмена, актуализированная в виде некоторого материального носителя идеи ценности, в частности – монет.

Возникший материальный носитель идеи ценности тут же обрел собственную «жизнь», оказавшись универсальным средством накопления ценности. То есть – автономным средством накопления ресурса выживания и воспроизводства [памятуя об услуге женщины как первом товаре] собственной генетической линии. Однако автономность и ценность этого ресурса ограничена верой в него, как носителя идеи ценности, что имманентно предполагает оборот этого носителя идеи в социуме. Таим образом, деньги имеют двоякую функцию: а) обособления членов социума (рост индивидуальной «алчности», индивидуализма вообще), б) «закрепощения» членов социума, верящих в данный носитель ценности, в данной системе обмена. То есть, деньги функционируют и как фактор антисоциальный, и как фактор социализирующий. Этот неразрешимый антагонизм, заключенный в деньгах, исторически регулярного приводит к восхождению и гибели социумов, в зависимости от того, какая из сторон денег становится преобладающей. Как это блестяще описано Александром. Этот же антагонизм приводит к интенсификации социального развития за счет напряжения (и перенапряжения) процессов обмена в социуме.

В денежную эпоху, прямой натуральный обмен всегда являлся временной мерой, поскольку крайне сложно балансируем; деньги быстро вновь брали верх. В смысле идеального эквивалента обмена, альтернатива деньгам не просматривается. Но в процессе глобализации, когда завистливые «добрые соседи», контролирующие баланс между двумя сторонами денег в конкретной системе, отсутствуют, их антисоциальная индивидуализирующая сторона начинает преобладать. Подавить ее можно, лишив деньги свойства быть средством индивидуального и группового накопления. Вменить потребителю доход, точно соответствующий его расходам за некоторый фиксированный промежуток времени; неизрасходованный доход «сжигать». Условная «цена» потребляемого продукта будет определяться не его интуитивной «потребительской ценностью», а неким алгоритмом, учитывающим расходы на производство, степень доступности сырья, социальную статусность продукта и т.д. То есть, установить полное преобладание голема (структурный части социума) над капталом (его динамической частью). Результатом будет «рай на Земле» — стагнация социальной эволюции и превращение населения в потребляющую биомассу, не заинтересованную в развитии. Но увы, это не «вперёд – в прошлое». Это вперёд в тупик.

Чтобы эффективно идти «веред — в прошлое», надо уйти в допромышленную эпоху феодализма с низкой ролью оборота денег, которая, действительно, обеспечивала длительную социальную устойчивость, сопровождавшуюся, однако, социальной стагнацией. Однако это не помешало деньгам все равно взять верх. Поэтому путь «вперёд – в прошлое», теоретически, не гарантирует нам повторение уже пройденного пути с тем же результатом (тех же граблей). В прочем, исчерпанность легкодоступных невосполнимых природных ресурсов может законсервировать земные социумы на уровне средневекового феодализма, использующего только возобновимые природные ресурсы. В таком случае, социальное развитие будет ограничиваться качанием «денежного маятника», столь блестяще описанного Александром. Это второй вариант эволюционного тупика.

Можно, конечно, уповать на Мессию, который(ая) чудесным образом создаст под своим управлением жизнеспособную структуру, способную к развитию без денег. Правда, в такой системе единственным регулятором и направителем обмена становится Мессия. Однако история показывает, что локальные мессии, являвшиеся в виде успешных государей, смертны; а их приемники очень часто кардинально меняли «вектор развития», заводя страну на прежние грабли; ох уж этот «фактор личности в истории». Следовательно, Мессия должен быть, условно, вечным правителем. То есть, не человеком.

В общем-то, единственный теоретически [но не практически] просматривающейся не тупиковый путь в будущее – это космизация, в которой вновь появится «добрые соседи», заставляющие систему следить за внутренним балансом обмена, не доводя, однако, структуру обмена до полной «заморозки».

И пара мелких реплик по тексту.

Все же, стратегия купирования рисков, на мой взгляд, применима только к высокоорганизованным системам с жесткой системой управления, каковыми, например, являются промышленные компании. Социальные системы в целом слишком рыхлы для реализации подобной стратегии, даже при том условии, что некоторая часть интеллектуалов в социуме осознает риски и видит пути их преодоления. В этом надо ещё убедить народ социума, который и является главным актором обмена в нем. Правда, можно заставить …

Биология обходится без «рисковой» терминологии по той причине, что организмы, в общем, не осознают отдаленные результаты своих действий. Говорить же о купировании рисков путем отбора случайных вариаций – не приходится. Этим купируются не риски (например, извержение вулкана), а идет адаптация к постоянно или регулярно действующим факторам (химический состав почвы и воды; особенности поведения в системе жертва — хищник; смена сезонов года и т.д.). Можно, конечно, сказать, что мы покупаем к зиме теплую одежду, чтобы купировать риск замерзнуть. Но звучит, как-то не так, поскольку риска того, что зима не придет – нет.

«Первый – неукротимая алчность, непрерывно генерирующая внутренние социальные риски. Второй – императив купирования возникающих рисков, следствие инстинкта самосохранения живых систем». Да, но «неукротимая алчность» – и есть «императив купирования возникающих рисков, следствие инстинкта самосохранения живых систем» на индивидуальном уровне.

С уважением, Евгений.

Сергей
23.10.2020 в 22:04

Евгений,

«Обмен лежит в основе бытия всех и любых динамических систем, в том числе – социальных. В социальных он приобретает характер взаимозависимости, определяющей границы целостности системы, отличия от других систем, и устойчивого воспроизводства её качества. Этот обмен трехкомпонентный – материальный, энергетический (физическая взаимопомощь) и ментальный (идейный, информационный).»
Да, и заметьте персонализацию этих функционалов в социо-антропной триаде Жрец-Воин-Аратай…

«Подавить ее можно, лишив деньги свойства быть средством индивидуального и группового накопления. Вменить потребителю доход, точно соответствующий его расходам за некоторый фиксированный промежуток времени; неизрасходованный доход «сжигать».»
О гезелевских деньгах уже было сказано (Александр).
Но есть механизм как раз по букве данной постановки задачи — «ремиссия прав собственности». Основа его — в очевидности того, что прибыль — это авансирование общества под развитие.
Суть его в уменьшение прав собственности при направлении прибыли не в развитие социума. А далее вступает в дело культура социума.
К слову о действенности механизма — есть и принципы, и критерии, и формулы, и описания…

«В этом надо ещё убедить народ социума, который и является главным актором обмена в нем.»
Конечно. И это называется Знание.

Дмитрий
24.10.2020 в 13:04

Александр, грандиозный материал, я очень впечатлен и количеством и качеством. Вы как тот кит, просеивающий огромные массы факто-планктона, для того чтобы в итоге выдать читателям высококачественный протеин кратких и емких выводов. Большое спасибо за ваш труд :)

Лично меня кстати совершенно не смутило повторение ряда тезисов из предыдущих статей — наоборот, собственно, будучи структурированными и выстроенными в единый ряд, они дали обобщенную картину, позволившую сделать принципиально новые выводы, которые невозможно было сделать опираясь на эти же факты, но в разрозненном виде. От фактов к теории, от теории к новым фактам — классический путь научного познания мира. Ну и кроме того, повторенье мать ученья, от этого тоже никуда :)

Вы также и целый ряд новых интересных фактов привели. В частности, вскользь коснулись того, как и с помощью каких технологий Доминат пограбил (точнее, разграбил) Испанию и Португалию. Про Конийский султанат раньше тоже ничего не было. Отдельно порадовало то, что вы ввели в уравнение демографические риски (увеличение количества населения на увеличенной за счет освоения новых технологий ресурсной базе), из чего следует ясный вывод о том, что разумно управляемое общество должно уметь регулировать не только денежное обращение, но также и свою численность. Ведь действительно, насыщенность обращения деньгами это не только функция количества золота в обращении, но также производная и от количества субъектов экономики (и накопления). Тоже самое касается и любых прочих ресурсов, поэтому без учета демографического фактора анализ был бы неполным.

Ну и собственно главное. Вы не только повторили ранее сделанный вывод о циклах развития капитала (императив расширенного воспроизводства — вымывание денег из обращения в накопления — кризис), вы эту схему дополнили важнейшим выводом о том, что капитализм по сути имманентен цивилизации. Он появился сразу, как только оформились первые ростки производящего общества, и с тех пор его присутствие было перманентным, лишь формы этого присутствия немного менялись. А это принципиально новое слово в политэкономии.

Еще раз спасибо за вашу работу, и за то несказанное удовольствие, которое мыслящей публике доставляет присутствие при рождении принципиально новых смыслов.

P.S. Правда, по вашей вине оказался загублен пятничный вечер. Собирался культурно отдохнуть, но залип на вашей новой статье и в итоге никуда не пошел :)

Сергей
24.10.2020 в 20:27

Александр, в контексте культуры можно привести фразу из выходящей книги…
Мне кажется, она затравочная по теме.

Весь вызов … Проекта – предложение социальной системы защиты подлинности человека. Риск – по сути, по смыслу, по идее – всегда и везде один: потеря подлинности, того или иного явления! И купирование его – это защита подлинности… ( ) В каждой социально-экономической системе – свой характерный риск. Но правильная (в обоих ударениях) та система, которая открыто купирует главный Риск – потери подлинности самого человека.

Evgeny
26.10.2020 в 08:04

Александр,
«повторенье-мать ученья». Моя точка зрения не во всем совпадет с вашей — ну и что? В конце концов, я же не борюсь с вашей точкой зернения, я формулирую с свою, и ваши взгляды помогают разобраться мне со своими. Да, мне кажется, что я не могу донести до вас кое-что, что мне представляется очевидным. Но меня, как эгоиста — интроверта, свое понимание интересует больше, чем иное; очевидно, оно и умрёт со мной.
По факту, мы и пребываем ныне в некой сублимации к гезелевских денег, в условиях банковских вставок ниже инфляции. Но это не помогает: вы сами учите, что деньги не «работают» в условиях отсутствия инвестиционных ниш. Кроме экспроприации накоплений, требуется еще война, как инструмент разрушения накопленных материальных благ. Я, например, уже давно практически престал покупать книги – ставить некуда. Так и с вещами. Конечно, можно выкидывать; но, все же, выкидывается меньше, чем производится: шкафы, чердаки, подавлы переполняются и инвестиционные ниши исчезают. Кстати, информационная война с «расчисткой барахла» плохо справляется – накопленное «добро» не исчезает. Все больше пахнет войной кровавой.
Под стагнацией феодализма я понимаю его медленное экономическое развитие, а не культурные или архитектурные достижения. Тем не менее, и оно в результате привело к господству капитала.
Мессия Христос на вопрос «зачем» дал ответ о в виде цели воскрешения в раю. Наверное, еще ни один мессия не ставил земных прижизненных целей. Перед нами же сейчас стоит не поиск пути к загробном блаженству, а поиск структуры жизнеспособности земного социума. А это, все-же, вопрос больше «как», а не «зачем». Когда идем к врачу, нас интересует ответ на вопрос как нам лечится, а не зачем (жить хотим здесь, а не в раю). Конечно, проповедник нам тоже нужен; но без доктора не обойтись.
Риск, все же, имеет некоторую вероятностную природу: событие может случится, а может и не случится. С животными (и растениями) не так: попав в зиму, живое гарантировано погибнет, если УЖЕ не имеет адаптации к этому сезону (это называется преадаптацией). Живой организм не может приспособиться, что-то изменив в себе «по ходу дела». То есть, для него риск всегда = или 0, или 1. В этом смысле адаптируются не организмы, а земная жизнь в целом. Можно говорить риске для вида, например, вымереть, но вид не является целостной системой, его «риск» – это исключительно наша, человеческая оценка. Бороться с рисками смог только человек, получив возможность поведенчески адапритроватся к изменениям условий среды «по ходу дела». Собственно, само явление риска возникает в условиях способности к гибкому адаптивному поведению, имеющему возможность предполагать редкие явления.
Не важно, иллюзорна или нет попытка сохранить свою генетическую линию через накопление. Важно, что это один из базовых универсальных инстинктов заботы о «завтрашнем дне», связанный с инстинктом экспансии. Нужно не только накопить, но при возможности, отнять у других генетических линий – актуальных и потенциальных конкурентов за ресурс. С Украины вынес присказку, что в голодный год толстые похудеют, а худые подохнут. Это эссе стратегии накопления с момента явления жизни. Поэтому пока власть осуществляют люди, стремление к накоплению «в верху» блокировать невозможно. Это стремление частично перераспределяется в пользу социума только в случае смертельной угрозы существованию власти, при условии, что ее власть опирается на население своего социума (а не чужого, например, американского, или британского) [кстати об уменьшении прав собственности при направлении прибыли не в развитие социума и других благостных идеях].
И последнее. Но очень важное. Чтобы защитить подлинность человека, надо сформулировать понятие этой подлинности, понять её инвариантное содержание. Как мне кажется, тысячелетними усилиями философов это до сих пор не удалось сделать. А раз так, то, вероятно, «подлинность» человека вариативна. И, тогда, что мы будем защищать? Наши индивидуальные убеждения?
С уважением, Евгений.

Игорь
27.10.2020 в 15:00

Спасибо за возвращение понятия «Неутилитарное» в наш дискурс. Александр, Евгений, стремление к накоплению можно купировать сверху, только в расчет брать надо не наш социум, свободный как в потреблении, так и в таких базовых механизмах как образование, производство, наука. Свободный настолько что можно отказаться от участия в образовании и производстве, а будучи ученым начать работать на чужой социум без намека даже на осуждение.
Мы воспринимаем это как норму, но есть и другой взгляд. Все эти свободы можно рассматривать как ресурc, свободное пространство для нагрузки скриптами, идеологией, для индоктринации идей высшего порядка.
Неутилитарное может начать весить больше в нашем сознании только после ослабления давления утилитарного. Да, инстинкты жизнеспособнее, естественнее, но это вообще не аргумент. Мы далеко не естественные, хоть и часть биоты.
Думаю , уместна будет аналогия с выращиванием культурных грибов. Первоначальный, богатый энергетический субстрат мицелий культурного гриба захватывает в одиночестве, без конкуренции, в чистых, стерильных условиях. Любая конкуренция плесени будет проиграна до тех пор, пока мицелий не колонизирует весь субстрат. Тогда, получив контроль над сахарами, гриб уже может противостоять захватчикам. Можно приступать к формированию новых типов мицелия и плодовых тел.
Мы тщетно пытаемся вырастить нового человека в естественной среде. Даже мы уже плоды искусственных сред вроде семьи, школьных коллективов и прочего. Вектор, кстати, показан нам уже давно, просто телимся мы, боимся шаг сделать вперед. Тут то пока сыто и относительно безопасно.

Evgeny
28.10.2020 в 06:12

Александр,

«гезелевские деньги … должны быть настроены» – в этом всё; можно настроить, а можно и перенастроить, что бы у настраивается где-то скапливалось … Предположим, найдется человек, фанатично преданный идее этой настройки; но и он, в конце концов, умрет … В идеале система должна работать автономно, без «уполномоченных настройщиков». Рано или поздно эти настройщики все равно настроят в свою пользу.

«СССР … уничтожил военный инфраструктурный разрыв между Островом и Континентом». И этим разрушил систему возобновления капитала. Интересная мысль. Похоже, это и есть ключевая инновация Великой октябрьской революции, и ее фундаментальная роль в определении развития Земной цивилизации. Слом механизма обновления («реинкарнации») каптала путем блокирования целесообразности большой войны. И теперь производительные силы огромной мощности удушают капитал.

«Главная цель в Христианстве вполне земная – не Рай, а личное внутреннее восхождение к Богу.» Не соглашусь. Личное восхождение к Богу – не цель, а средство достижения цели – Рая. Именно так сформулировано в Христианстве. Кроме того, неутилитарность и подлинная социальность тоже должны быть не лозунгами, а конкретными программами, соответствующими текущим и перспективным задачам содержания социума. Историческая практика показывает, что, как бы ни сильна была идеология, в результате всегда оказывалось, что она модифицировалась в соответствии с условиями воспроизводства социума. История христианства – ярчайший тому пример. Если же этой модификации не происходило, то – либо социум, либо идеология, либо оба вместе уходили в небытие.

Немого о биологии. Не хочется погружаться в бесконечное разнообразие концепций вида … Но, в общем, вид, как универсальная категория – это только ранг классификации, который объединяет множество различных форм биологической дифференциации. Отвлекаясь от них, в общем случае, это совокупностью особей, имеющих общего предка, чем, собственно, и определяется их унаследованное структурное сходство. Если вид бесполый (например, все грибы), то его особи не связаны друг с другом никакими связями; их единственное отношение: особь — среда. Если вид двуполый, то в некотором пространстве (обычно — в популяции) осуществляется генетический обмен между особями, который способствует поддержанию структурного сходства членов данной популяции. Но и только. Все остальные отношения особи – со средой. Естественный отбор отбирает не виды и не популяции, а отдельные особи, которые, в случае обретения удачных признаков, распространяют их по популяции (у двуполых видов), либо, в остальных случаях, вытесняют менее удачливых родственников. Этом смысле вид системой не является; или можно сказать, что это система пришлых состояний, историческая, но не актуальная система. Вид существует до последней особи данного вида; и эта последняя особь все равно будет видом. (В Австралии имеются виды деревьев, представленные единственной особью.) Это длинное пояснение к тому, что вид (любой биологический таксон) ничем не рискует, поскольку не является взаимосвязанной системой. А особи не рискуют потому, что не имеют возможности выбора: они таковы, каковы есть.

Риск, все -же – это вероятностное понятие.

«Риск Значение
1. возможность опасности, неудачи, несчастья
2. событие, действие, происшествие, приводящее к ущербу, которое может наступить с какой-то вероятностью
3. ответственность, связанная с наступлением риска
4. действия наудачу, в надежде на благоприятный исход
5. научн. мера опасности, характеризующая вероятность появления опасности и размеры связанного с ней ущерба / переменная, которая в рамках нормального распределения может принимать значения, ставящие под угрозу успех проекта в целом. Риском можно назвать все, что может помешать успешной реализации проекта и в чем в данный момент присутствует фактор неизвестности или неопределенности.»

Поэтому определять регулярно действующие факторы в качестве риска, мне подставляется неоправданным. Риск – это оценочная мера неопределенности негативного случая.

Игорь,

мы живет в естественной, а не в искусственной среде: эта среда НАМИ создана, а не ДЛЯ НАС. Да, наша среда не природная в смысле противопоставления природы и человека. Но она естественным образом организуемся нашей повседневной активностью. Её никто внешний специально для нас не строит. Пока.

С уважением, Евгений.

Evgeny
28.10.2020 в 08:31

Игорь,

с грибом не очень удачный пример. 1. Гриб культурный = заведомо неустойчивый ко всем природным «конкурентам». 2. Гриб, заняв всю питательную середу, начинает (относительно) голодать: ресурс иссякает (хотя, скорее, здесь работает отношение ощущаемого грибом объема доступных питательных веществ к объему продуктов обмена гриба в пространстве чувствительности мицелия). Значит, надо срочно организовывать плодовое тело, чтобы дать споры в надежде, что они попадут на новый кормный участок. У гриба примерно такая «логика». Споры – это его расселительная стадия развития. Человек тоже, когда начинает (относительно) глодать, стремится отправится в путь.

Александр,

!!! Я понял! Пазл сложился! Раздумывая о рисках, я понял, как сложился интеллект у человека. Интеллект человеку нужен именно для купирования низкоопределенных рисков, связанных с поведением других людей! Высокий интеллект не нужен был для противостояния могучим, но глупым саблезубом тиграм, пещерным медведям и т.д. «Мать – природа» сотнями миллионов лет обходилась без интеллекта, что не мешало процветать биологическому разнообразию на планете. Но предки человека оказались в уникальных условиях малых близкородственных социальных групп, ориентированных на питание падалью мегафауны, в сочетании со способностью к орудийной деятельности передними конечностями. Главными, и самыми опасными конкурентами у туши были не грифы с гиенами: группой и палками, костями, камнями от них можно было успешно отбиться. Самыми опасными конкурентами были сотоварищи из таких же соседних мелких социальных групп: туш мало, и на всех их не хватит! А эти соседи – сотоварищи голодные, нахрапистые, хитрые, лживые, с широким ассортиментом труднопредсказуемых поведенческих реакций. В этой ситуации – против лома – только лом! То есть, интеллект с большей глубиной стретегирования. В таких условиях отбор на глубину стратегирования (= купирование низкоопределенных рисков) должен был «работать» по принципу положительной обратной связи (автокатализ).

Так что, не труд сделал из обезьяны человека. А ее хитрый сосед, охотящийся за тем же дефицитным пищевым ресурсом. Труд же был лишь одним из механизмов этого противостояния. Кстати, и разгадка «загадки» становления прямохождения, вероятно, связана с этим же противостоянием: руки были регулярно нужны для орудийной борьбы.

Пара цитат:

«… скачок объёма мозга у «ранних Homo» по сравнению с австралопитеками, произошедший около 2,5 миллионов лет назад, с последующим резким ускорением прироста массы мозга … Около 2,5-2 миллионов лет назад произошла значительная аридизация климата, приведшая к остепнению ландшафтов и сокращению площади лесов, что повлекло за собой сокращение разнообразия мегафауны и, как следствие, вымирание ряда видов крупных саблезубых кошачьих и крупных гиен. Наименее специализированные популяции австралопитеков заняли освободившуюся экологическую нишу крупных хищников и падальщиков.» https://antropogenez.ru/zveno-single/155/

«При подходящих условиях у социального вида может начаться автокаталитическая коэволюция мозга и культуры. «Подходящие условия» включают, во-первых, некий необходимый минимум способностей к социальному обучению. Во-вторых — и это главное — вид должен попасть в такую социальную и экологическую ситуацию, в которой станет возможным периодическое изобретение разнообразных, очень выгодных (для индивида или для группы) и достаточно сложных вариантов поведения, которые могут передаваться путем социального обучения. Причем дело тут не столько в изобретательности, сколько именно в социоэкологической ситуации: она должна быть такой, чтобы спонтанно изобретаемые мемы имели хороший шанс оказаться очень выгодными.

… без острой межгрупповой конкуренции отрастить большой мозг всё-таки трудно, а еще труднее развить культуру, не слишком замусоренную паразитными мемами.»
https://elementy.ru/novosti_nauki/433657/Koevolyutsiya_mozga_i_kultury_veroyatnyy_mekhanizm_stanovleniya_chelovecheskogo_razuma?story=73

С уважением, Евгений.

Игорь
28.10.2020 в 11:37

Евгений, ну почему же неудачный. Неутилитарные смыслы как раз и наименее устойчивы к природным конкурентам. К утилитарным смыслам. Без защитного барьера они размываются, никакие монастырские стены не помогают. Просто потому, что базовые инстинкты доминируют в естественной среде. Неутилитарное живет считанными процентами энергии человечества и это уже достижение.
При вспышке активности неутилитарных смыслов, порождаемая ими общественно-экономическая формация обычно живет очень недолго ( часто, к сожалению, в виду примитивности базового сознания носителя неутилитарных смыслов — такие дела) и только захватив достаточное количество «субстрата» новые общественные формации способны хоть как то задержаться в пространстве. Пример СССР как раз подойдет.

Неутилитарное не обязательно нищее, иногда это высшие степени гедонизма как у греческих философов.

Игорь
28.10.2020 в 11:45

Последняя фраза оторвана от контекста, случайно в тексте осталась.
Евгений, про споры и плодовые тела, тут судя по всему у разных грибов разный механизм инициации плодоношения, микоризные вообще имеют конечную питательную среду, а те, за чей рост я был ответственен, вначале занимали весь объем питательного субстрата именно как стратегию защиты, и не начинали даже давать длинных гифов вторичного мицелия, пока опасное соседство с незахваченными питательными веществами ( там в любой момент с ураганной скоростью может вырасти 7 веселых разноцветных плесеней) не устранялось.

Evgeny
28.10.2020 в 11:52

Игорь,
гриб существует только в утилитарных смыслах захватить субстрат, съесть его и размножиться, безразлично, это природный гриб или изуродованный искусственный мутант. Неутилитарные смыслы доступны только человеку, как побочный продукт его гиперразвитого головного мозга, эволюционно предназначенного, прежде всего, для борьбы с себе подобными хитрецами. Однако этот «побочный продукт» оказался чрезвычайно важен, поскольку без него имеется перспектива полного истребления хитрецами друг друга. Действительно, неутилитарные смыслы, в качестве системообразующего социального фактора, оказались в высшей степени утилитарны в аспекте выживаемости конкретных социумов.

Игорь
28.10.2020 в 12:57

Все же не смог сделать для вас аналогию точной. Буду лучше стараться. Я имел в виду то, что для выживания смыслов необходимо расчищать территорию и метафора мицелия тут всего лишь метафора, не более.
Без внутреннего ограничения потребления, например, ничего не выйдет. Иначе все по новой. А как это ограничение в условиях, когда оно постоянно стимулируется институционально, сформировать? Дожидаться, пока социум, естественным образом и в естественных условиях эволюционирует, можно до морковкиного заговения. Или до исчерпания высокоэнергичных и доступных ресурсов, что гораздо быстрее и вероятнее.

Evgeny
28.10.2020 в 13:16

Игорь,
надо сказать, что идея ограничения потребления уже активно пропихивается в (западные) массы (не для всех, конечно; привет хозяевам Безумной Греты). См. также дауншифтинг. Мозгомойка Домината отлично настроена, но проблема в том, что дауншифтинг антикапиталистичен по сути, и пропагандируя очевидную и неизбежную перспективу, они рубят сук, на котором сейчас сидят. Поэтому не рубят его, а так, слабо тюкают.

А с уровнем гедонизма неутилитарность слабо связана. Она традиционно приписывается бедности потому, что богатство обычно не бывает честным (в трудах праведных не наживёшь палат каменных). Неутелитарность же для своего продвижения предполагает честность, иначе веры не будет сказанному. Богач тоже может продвигать неутилитарные смыслы, исходя из идейных соображений; но будут ли ему верить?

Игорь
28.10.2020 в 14:17

Александр, именно так. Наше развитие лежит в том числе и через управление средой нашего развития. Она будет становиться все более насыщенной, искусственной ( в смысле сформированной и контролируемой) и в какой то мере стерильной от паразитных смыслов.
У вас есть прекрасная заметка про Перельмана. Венец абстрактного мышления человечества был порожден глубоко искусственной средой, выхолощенной от излишних смыслов, и заботливо оберегаемой от их влияния. Учитывая состояние окружающей социальной среды — адаптация к ней была просто невозможна. Слишком велика разница. Перельман как ученый во внешней среде не выжил, она слишком агрессивна. Трагедия, но весьма наглядный пример.

Игорь
28.10.2020 в 14:34

Евгений, да, ограничение потребления такое дело, при всей необходимости — огромный потенциал для манипулирования. Христианство так и было утилизировано Доминантом. Потихоньку.
Я вижу выход в виде бутылочного горлышка тотального общества контроля в том числе. Точнее моделей то много, а самый большой проект из реализуемых — этот. Я имею в виду китайский.
Англо-саксы проделали огромную работу по уничтожению базового элемента социосистемы, но что они собираются дальше делать, на какую структуру собирать атомизированное общество — ничего не понимаю.

Сергей
28.10.2020 в 20:00

Евгений:
«очень важное. Чтобы защитить подлинность человека, надо сформулировать понятие этой подлинности, понять её инвариантное содержание. Как мне кажется, тысячелетними усилиями философов это до сих пор не удалось сделать. А раз так, то, вероятно, «подлинность» человека вариативна. И, тогда, что мы будем защищать? Наши индивидуальные убеждения?»

Вы правильно подхватили посыл.
Это значит как раз, что любой «социальный проект» должен начинаться с этой темы.
Что есть человек. И зачем.
Этот вопрос — один 8-ми, на которые надо нам ответить для устроения социальности.
Конечно, есть ещё. Эти выделены «субъектно», по злободневности и системному приоритету
1. Распределение в экономике
2. Я/Мы в психологии
3. Русская философия, как осознание/обоснование миссии Человека
4. Реальная история
5. Ядровая (целостная) идеология
6. Органическая социальная структура (социо-антропная)
7. Равновесно развивающие международные отношения
8. Организация локальной экономики в двух контекстах: региона и производственного коллектива, – в рамках целостности своей и над-системы.

Было бы полезно продолжить их…

Evgeny
29.10.2020 в 08:00

Александр,

это «я понял» у меня вырвалось не случайно. Давно эпизодически размышляя о ключевом условии явления высокого интеллекта, я не мог найти удовлетворительного (для меня) решения. Теорий много, в том числе весьма глубоко проработанных, но все что-то не удовлетворяло; особенно в области исканий ответа в утилитарной предметной деятельности, поскольку сама она является результатом развития мозга: мозг уже должен был потенциально мочь, чтобы что-то сделать руками. И вот эта жесткая (жизненно важная) необходимость глубокого стратегирования низкоопределенных рисков, которая могла возникнуть только внутри интеллектуализируемого биологического вида в главном пространстве межиндивидных и межгрупповых отношений, на мой взгляд, и является этим ключевым фактором интеллектуализации. Все отельные инновации – это методы («технологии») решения этой проблемы. Тем не менее, это результат все того же естественного отбора: дифференциального размножения особой в зависимости от уровня развития мозга, в чреде поколений, превращающих особи сначала в индивидуумы, а затем и в личности. Характерно, что очень маленький мозг Homo floresiensis не мешал орудийной деятельности (если найденные артефакты действительно принадлежат найденным костным останкам).

Об искусственном и естественном. Мы привыкли считать всё, связанное с деятельностью человека, искусственным, в противопоставлении природному, то есть, не измененному деятельностью человека. Однако социосистемы не являются искусственными: хотя они формируются деятельностью людей, но их динамика представляют собой интегральный вектор разнонаправленной деятельности множества людей, который часто (если не сказать, нормально) не совпадает с их частными устремлениями. Мы не творцы социосистем: мы их активный строительный материал — стропивые кирпичи, которые обтачиваются друг о друга в ходе воспроизводства социосистемы. Естественно, каков материал – такова и система; и это именно, ЕСТЕСТВЕННО. Это и отличает социосистему от искусственного сооружения, в которое хозяин поместил гриб для получения антибиотика; или коров на дойку; или овец на заклание; или … .

У искусственного есть ХОЗЯИН; у социосистемы нет хозяина, если же есть – то это загон. Хозяин может быть у государства; но он тогда хозяин государства, когда его хозяйствование отвечает естественным запросам воспроизводства социосистемы. Если же не отвечают, что он – не хозяин, а губитель. И это не «стандартная капиталистическая байка». Это системность, как таковая. Динамические системы слишком сложны и непредсказуемы, для точного управления всеми идущими в них процессами. Даже биологическим организмам за миллиарды лет эволюции не удалось их сбалансировать: организм, родившись, по мере жизни накапливает ошибки, неминуемо ведущие к старению и гибели. Если бы было возможно изнутри (даже «хозяин» государства находится внутри социосистемы) формализовать (сделать искусвенной) социосистему, это давно было бы сделано. И ваш пример с капиталом, «хозяином» современных государств, об этом как раз и говорит: его управление ради своего спасения и ведет к его гибели, выходя за рамки условий естественного воспроизводства социосистемы.

«Похоже, это и есть ключевая инновация Великой октябрьской революции…
Я бы сказал – русских.» Всё же – советских. СССР был полиэтническим образованием как горизонтально (географически), так и вертикально, по социальной лестнице. Другое дело, что можно говорить о русскости («русский грузинского происхождения»: Джугашвили), как о особой идеологии социумного выживания, сформированной в очень агрессивной среде – как внутренней экологической, так и внешней соседской. Такая среда ведет к преобладанию в организации социума неутилитарных (коллективистских) смыслов, подавляющих развитие «макиавеллиевской» культуры. Правда, как и местный климат, русскость качается волнами от высочайшего коллективизма до не мене глубокого эгоцентризма. И после каждой волны рождается новый социум. Как реакция полимеризации в амплификаторе …

«Христианство проповедовали, а затем записывали в первую очередь для крестьян – делайте скидку на это.» В такой интерпретации христианство – это манипулятивный инструмент проповедников. Не думаю, что при этом условии оно столь успешно распространилось бы. Успех проповеди состоит в искренней вере проповедника в свое слово; он должен быть праведником.

«Что такое адаптация (признак)? Это технология, снижающая вероятность события … и (или) его последствия.» Что такое человеческая адаптация — молоток? Это технология, которая снижает риск промахнутся по пальцу при забивании гвоздя микроскопом. Простите за каламбурную аналогию. «В этом риск похож на волновую функцию в квантовой механике (постоянно действующий фактор, взаимодействующий с другими такими же), которая с определённой вероятностью, разной в разных точках пространства, коллапсирует в событие.» Кто (что) чем рискует при коллапсировании волновой функции в событие? Где здесь «несчастный случай» или неудача? Здесь просто переход из одного состояния в другое, с некоторой вероятностью. Я опять клоню к тому, что понятие риска применимо только к интеллектуальным системам. В автокатастрофу на дороге рискует попасть человек, но не его автомобиль: ему – «до балды», он просто перейдет в другое агрегатное состояние, в мусор. С некоторой вероятностью, конечно.

«вероятность попасть в пасть тигру на улицах Москвы на порядки ниже, чем в уссурийской тайге» – не уварен, судя по количеству всякого дикого зверья, прикупаемого московскими богатеями. К стати о тиграх, хочу поделится с вами фото, которое меня умиляет до глубины души. https://www.nhm.ac.uk/discover/news/2020/october/wildlife-photographer-of-the-year-2020-winning-images.html Эта картина — есть эссе уссурийской тайги. Это то, чем она тебя одурманивает с первых шагов, и прочувствовавшего раз, уже не отпускает некогда.

Игорь,
Перельман – Гений. То есть, природный сумасшедший, мутант. Он не искусственной продукт. Он очень естественный. В ином общества он мог погибнуть (и в нынешнем обществе – тоже, например, при Гитлере). А мог бы стать великим юродивым, великим визирем, великим жрецом, пифией … Великим математиком. Гении всегда или гибли, или находили себе великую нишу.

Сергей,
это все хорошо. Но, как известно, «кадры решают всё»: кто, и исходя из каких мотивов, будет проворить эти пункты в жизнь практически? И, уберите из списка «реальную историю»; ее нет.
С уважением, Евгений.

Сергей
29.10.2020 в 09:07

Евгений, веет ипохондрией…
Это не совсем реализм; а действительность мы все видим…
Сейчас отвечать вам — это «начать вас уговаривать» или «возражать».
Почти не выруливается — так поставлен контекст…

Коротко.
(1) Конечно, кадры. Припрёт — появятся. По-другому не можем — значит дураки.
(2) Писаная история — это критерии, это мотивы (плюс далее сокрытия разного рода)
Реальная история — соответствующие критерии (плюс вскрытие сокрытого). И это — важная часть для правильного движения масс людей.

Evgeny
29.10.2020 в 09:20

Сергей,
ну, может, и ипохондрией … Но любая, сама оптимистичная программа, должна содержать методы и ресурсы ее претворения в жизнь. Иначе — это сотрясение воздуха. Может быть, меня приучила к этому уссурийская тайга: в ней мало мечтать взойти на гору, надо еще разработать конкретный маршрут восхождения и возвращения, и обеспечить материально весь маршрут, еще запас и меры на непредвиденные обстоятельства (глубина стратегирования рисков). В тайге припрёт — ничего не появится, кроме бабушки с косой.

Evgeny
29.10.2020 в 09:33

Да,
вдогонку: «Реальная история — соответствующие критерии (плюс вскрытие сокрытого). И это — важная часть для правильного движения масс людей.» Это называется «социальный системообразующий миф». Кроме того, кто определяет это «правильное» направление? Кто есть тот непогрешимый направитель, который знает истину правильного? «Мы все глядим в Наполеоны; Двуногих тварей миллионы, Для нас орудие одно». Потому и тяжела шапка Мономаха, что истина «правильного» пути — скрыта.

Сергей
29.10.2020 в 09:52


Да, конечно.
Вы молодцы.
Выходите к людям.

Evgeny
29.10.2020 в 10:01

Сергей,
потому и не «выхожу к людям», что тот путь, который видится мне как ныне реализуемый, мне не нравится. Не для людей он. Но я не вижу и другого пути. Наверное, у других видение будет лучше.

Игорь
29.10.2020 в 11:23

Евгений, Перельман безусловно гений, но великим математиком он мог стать только в полностью синтетической среде из спецлицеев, спецвузов, спецгрупп внутри спецвузов. С вакансиями, подразумевающими годы малюсенького, но все же пансиона на решение глобальных задач. А еще и внутри математической школы. Без синтетической среды и даже наличия некоего «миссионария протектива» в виде внедренных культурных кодов вроде «ботаника не обижай», никакой математический гений не вырос бы, никакая генетика и природа не помогла бы.
С уважением.

Evgeny
29.10.2020 в 11:57

Игорь,
великие математики были всегда, ну, хотя бы, начиная с Пифагора. А самым великий математиком был тот, кто первым сообразил скалывать и вычитать величайшие абстракции — числа. Вообще, если ты гений от Бога, то «водичка дырочку найдет», если социум не убьёт тебя раньше. Гении — абсолютные эгоисты. Стремление Божей искры остановимо только смертью. Конечно, синтетическая среда помогает гению раскрыться во всю ширь. Самый первый математик не мог доказать ту теорему, котирую доказал Перельман. Но его гениальное прозрение было значительно большим — он не стоял на плечах гигантов.

Игорь
29.10.2020 в 12:29

Евгений, все дело в уровне абстракции. Современные просто недостижимы без условностей, Пифагору было достаточно быть гением плюс гедонистом рабовладельцем. Его смыслы уже в 8 классе понятны и воспроизводимы. Для того, чтобы быть Перельманом, недостаточно быть гением, эгоистом и осенённым божьей искрой. Надо попасть в среду, созданную «Большим социумом» специально для таких как ты, успешно ее использовать и на пике может быть и будет взята очередная задача из высших слоев абстракции. Мы всегда стоим на плечах предков, а задачи сегодняшней математики сложнее на порядки. Я не знаю как оценивать «гениальность прозрения» это не исчисляемая величина, но факт остается фактом — даже в древности математика = гедонизм, сегодняшняя математика это гедонизм плюс специальная математическая среда почти с самого начала развития сознания.

Evgeny
30.10.2020 в 07:15

Александр, Игорь,

о естественном – искусственном. Я тоже понимаю вас обоих. В логике дихотомии природное — человеческое все так и есть. Я же то же самое пытаюсь описать в логике преемственности: человеческое –надстройка над природным, то есть, в логике стрелы развития, в которой природное не отрицается, а часть его является основой для формирования нового. [Это, собственно, различие типологического и исторического описания; гомолог таксономического и филогенетического описания структуры биоразнообразия в биологии.] В том числе, в логике существования общих «законов» функционирования и трансформации любых самовоспроизводящимся динамических систем (пресловутых симхионов). В этой логике социум относится к самовоспроизводящейся системе (в этом смысле естественной), а не к воспроизводимой (искусственной) системе. В этом смысле кроличья нора – хотя явление природное, но искусственное, хотя и изготовлена не человеком.

Самая крутая синтетическая среда бессильна что-либо взрастить, если в ней нет семени. Семя же, прорастая, даже асфальт взламывает. Конечно, это очень образное высказывание. Но в общем, в жизни так. Нередко в лучшей синтетической среде такие плевела растут … Но факт, синтетическая среда бериевских шарашек оказалась очень продуктивной технологически — в аспекте решения поставленной технической задачи, но не в аспекте фундаментальных научных открытий. Характерно также, что весьма несинтетическая среда межвоенной Западной Европы породила целый веер фундаментальнейших открытий в самых разных областях знания. Да, авторы этих открытий в основном принадлежали к классу обеспеченных людей; но специально им синтетические условия не создавались (может быть, кроме Эйнштейна). Вообще, синтетические условия создаются для получения заданного продукта (см. культуру гриба, шарашки или манхэттенский проект). Но общее развитее социума не является заданным продуктом.

Я полагаю, что уровень абстракции создателя чисел, вообще – счета, был на высочайшем уровне. Ему пришлось перейти от восприятия конкретного содержания каждой вещи, характерного для животного, к абсолютно бессодержательным их числовым символам. Это нас учат [по крайней мере, меня учили] этому в первом классе на палочках в «синтетической среде», и мы это воспринимаем очевидным. Это была абсолютная, и абсолютно революционная инновация в эволюции Вселенной. Эта инновация предопределила саму возможность явления земной цивилизации (а также, возможно, и ее гибели от цифрового «ИИ»). А что совершил Перельман? Доказал частную теорему? Как это доказательство повлияло на ход развития нашей цивилизации? Я не стремлюсь приуменьшить его гениальность. Да, его мозг совершил сложнейшую математическую работу. Но что он явил при этом Миру? Не надо принижать интеллектуальные способности наших пращуров. Да, наши головы больше наполнены (не лучше, поскольку, по большей части, ерундой всякой). Но они не лучше устроены. А может быть, в среднем, и хуже, имея ввиду ослабленный положительный биологический отбор на индивидуальном уровне в цивилизованных социосистемах.

» … что такое интеллектуальная система … » Ну, социальная интеллектуальная система. Человек в машине не только живой, он еще ей управляет. Собака в машине живая, но к ней понятие риска не применимо, она не может управлять машиной. Собака в машине – это риск для ее потенциального угонщика. Или для хозяина машины, когда она едет вместе с ним на соседнем сиденье. То же к компании или проекту: при крушении того или иного пострадают не проект или компания, а люди, связанные с ними. То есть, так или иначе, риск своим конечным «бенефициаром» всегда имеет человека. Риск всегда связан с потерями, неудачами, утратами – то есть, с негативной эмоциональной оценкой события. Человеческой оценкой.

«… обращаться с паствой в доступных ей категориях» – прям глас Домината …

«Понимаю, тайга может не отпускать, также как горы или море.» А теперь представьте: горы, покрытые тайгой, у берега моря … :) !

С уважением, Евгений.

Сергей
30.10.2020 в 10:01

«А теперь представьте: горы, покрытые тайгой, у берега моря … :) !»

А ещё Интернет!.. ;)
Это ж рай.. :))

И где-ж такое? Ольгинский залив?.. Дальнегорск? Лазо? Заповедник…
Где ещё жизнь без масок?..

Evgeny
30.10.2020 в 11:02

Сергей,
там, где рай — там интернета нет. Слава Богу!
А я не в раю. Я во Владивостоке. И, увы, в раю оказываюсь все реже и реже. И только душа ноет, когда смотрю из своего окна на другую сторону Амурского залива, на синеющие в морской дымке лесистые сопки Кедровой Пади. Где-то там, рядом, и сфотографировали амурскую тигрицу, обнимающую ствол громадной цельнолистной пихты. Наверное, потому и ипохондрия …

Игорь
30.10.2020 в 12:04

Александр, помните в терминологии Переслегина, шарашки — простейшие социальные тепловые двигатели. Турбодетандеры. Рабочее тело такого двигателя охлаждаясь проводит работу, но часто непоправимо «портится» и на следующий цикл бывает неспособно. Вот у Перельмана все по схеме работы и получилось. Повышение давления и температуры, потом полезная работа и полная порча рабочего тела. Но самого себя нагревать и удерживать в рабочей зоне — это прямо «апостольский подвиг».

Evgeny
30.10.2020 в 12:13

Александр,
«мне представляется, что изобретение чисел …» проблема явления новаций — одна их фундаментальных в философии. «Никогда такого не было, и вот опять…» :) Не знаю. Все же между запоминанием некоторого количества однородных (по некоторому избранному качеству) предметов, и их цифровым счетом, огромный провал. Трудно сказать, через какие последовательные «мостки» он мог быть преодолён. Скорее, это похоже на интуитивное озарение, к которому кто-то когда-то оказался способен. Мозг способен продуцировать результат, минуя логическую фазу. Дело в том, что биологический закон смены функции при эволюции органов, в ментальной среде работает ограничено. Пожалуй, только в эволюции собственно языка, но не смыслов, вкладываемых в слова. Даже мы свами в одни те же слова часто вкладываем очень разные смыслы. Но, тут я очень сильно выхожу за рамки своей компетенции.

«В СССР уровень фундаментальной науки …» Да, он не был низким. Да, математика была на высоте. Но это был результат заказа военно-промышленным комплексом, в значительной степени под атомный проект. В советское время фундаментальная наука развивалась, скорее, «тайком», под прикрытием обещаний практической значимости своих исследований. Научные статьи начинались с цитирования положений партийных съездов. Но, сравнительно богатое финансирование и отсутствие начетнической отчетности, отсутствие погони за «наукометрическими параметрами», и наличие ЭНТУЗИАЗМА, оставляли некоторое место для «удовлетворения собственного любопытства за государственный счет»; своего ведь счета, в отличите от З Европы, не было. В общем, отставание в фундаментальной науке, все равно, накапливалось. Основные теоретические идеи, все же, черпались за рубежом; правда, они у нас могли творчески переосмысливаться.

«Я же клоню к тому, что понятие риск к живым системам, имманентная им категория.» Да, ваша концепция красиво (непротиворечиво) описывает биологические системы в человеческом понятии риска (то есть, на мой взгляд, антропоморфно). Но мы волне можем логически описать явление в терминах, содержание которых, на самом деле, не относится к описываемой реальности. Например, назвать свойства кварков ароматами. Или нечто обозначить неким символом, например, «е», вообще не задаваясь проблемой его натурного содержания. Это не помешает сделать логически непротиворечивое описание. Кстати, о содержании слов. Живая система – для меня только биологическая. Выключая человека, но не его социум, которой, конечно, является самовоспроизводящейся динамической системой, но – существенно иного качества. С иной информационной системой. Живые системы – те, в которых информационной основой служит ДНК (РНК). Интеллектуальные системы – те, в которых информационной основой служат отвлеченные понятия (смыслы), вылощенные в словесной форме. Ничего общего с триплетным кодом.

С уважением, Евгений.

Evgeny
30.10.2020 в 12:27

Да, Александр, а глас Домината … Меня всегда коробит, когда допускается недостаток интеллекта у противоположной стороны диалога. Это именно то, что допускает доминат, «окормляя» свою «паству» манипулятивной ложью. Чтобы пастырь был принят и понят, он должен не делать «скидку на тюбетейку», а доносить истину в ее подлинном виде – то есть, поднимать паству до своего уровня понимания, а не принижать ее, дабы она не смогла подняться. Наверное, я наивный идеалист.

Игорь
30.10.2020 в 12:52

Евгений, согласен с «Живые системы – те, в которых информационной основой служит ДНК (РНК). Интеллектуальные системы – те, в которых информационной основой служат отвлеченные понятия (смыслы), вылощенные в словесной форме. Ничего общего с триплетным кодом.» практически полностью.
Вот только у этих квазиживых систем есть поведение. И нам надо его описывать и предсказывать, и неизбежное падение в метафоры и аналогии с живым избежать сложно. Прикольно рассматривать все это с позиций термодинамики, и прочего «понять, значит упростить», но собственной семантики дискурса вокруг квазиживых информационных объектов пока нет.
А тут еще и «система, порожденная системой большей структурности будет обязательно иметь ее черты», подталкивает и частично обосновывает использование таких аналогий.
Описание квазиживого инфообъекта как «интеллектуальная система» — абсолютно такая же излишне антропоморфная аналогия. Которая тоже порождает излишние «Оккамовские» смыслы.
Вот как это описывать точно, не применяя слова «жизнь» — я не знаю. И потому грешен использованием.

Evgeny
30.10.2020 в 13:20

Игорь,
тут я с вами практически полностью согласен. Принципиальная новизна социального — в информационной сфере. Остальное же прямо, или в различной степени модифицировано, унаследовано от биологии, химии, физики … Поэтому с биологическим живым, это не только внешние, аддитивные аналогии, но и сущностные гомологии. Только вот проблема — где и как проводить границы степени преемственности. Слишком плавный, клинальный переход, который становится все менее уловим по мере углубления в детализацию организма человека и историю социумов. Отсюда метания от слишком большой биологизции, до слишком большой социализации человека. «Золотая середина» же никак не «конденсируется» во что-то плотное в наших представлениях. Так, я, по своей специальности, больше склонен биологизировать. Но, осознавая это, пытаюсь себя «притормаживать». Как-то так …
Зачем социальную систему называть живой, или квазиживой, если она — социальная? Разве это не исчерпывающе ее содержания? Мы же не пытаемся притянуть к экологический системе название из другой области знания! Что не так с социальной системой? Или — не так с нами? С какими-то нашими психологическими комплексами? Я не знаю.

Evgeny
30.10.2020 в 13:24

Александр,
благодарю. Есть, над чем думать. Это — здорово!

Evgeny
05.11.2020 в 09:33

Александр,

«Когда речь идет о спасении родины, должны быть отброшены все соображения о том, что справедливо и что несправедливо, что милосердно и что жестоко, что похвально и что позорно. Нужно забыть обо всем и действовать лишь так, чтобы было спасено ее существование и осталась неприкосновенна ее свобода». Никколо Макиавелли

Не думал, что когда я утверждал, что для успеха в эволюции важен только результат, а не способ его достижения, то «в обобщённой форме» повторял утверждение Никколо Макиавелли.

Евгений.

Evgeny
10.11.2020 в 09:21

Александр,

пара мыслей в продолжение обсуждения антропогенеза. Пожалуй, война – это инновационное изобретение приматов. Война – это внутривидовое групповое организованное противостояние с целью элиминации противника из сферы собственных интересов, в основной форме коллективного убийства. Я не этолог, но мне, на вскидку, не приходят в голову примеры такой борьбы среди животных. А для шимпанзе известно, что они могут организовывать групповое убийство непонравившихся «отщепенцев», отколовшихся от своей же группы. В животном мире внутривидовые конфликты (обычно) решаются на индивидуальном уровне, и, не редко, в ритуальной форме, в ситуации нарушения индивидуальной или групповой (стая) территории, или при конкуренции за самку. Для того, чтобы целенаправленного уничтожать соседей, надо иметь представление об органичности ресурсов. Возможно, большинство животных не в состоянии это осознавать, проводя пассивную борьбу за ресурс в форме простого приоритета первенства: «кто первый встал, того и тапочки». Следует подчеркнуть, что в социализации гоминид был важен не дефицит ресурсов сам по себе, а представление о (будущем) дефиците ресурсов, которое будет заставлять вести войну с соседями даже при его текущем изобилии.

Вероятно, именно внутривидовая групповая война соседних семей стала главным фактором социализации внутригрупповых отношений у ранних гоминид. Войну выигрывает более организованный. В войне формируется альтруизм, когда особь жертвует собой ради выживания группы родственников. Можно сказаться, что война сделала из обезьяны человека. С тех пор и поныне война неотступно следует вместе с человеком, структурируя глобальный социум и прогрессируя его историю.

Война – это принципиально новый вид группового естественного отбора, при том – весьма жесткий для «неудачников», и, значит, эффективно движущий норму реакции.
Однако внутривидовая война приводит к резкому органичною межпопуляционного (фактически – межсемейного) потока генов, приводя к росту инбридинга. Следствием инбридинга является а) резкий рост эпигенетического полиморфизма (поскольку рецессивные гены оказываются в гомозиготном состоянии), и б) резкий рост детской смертности и вообще снижение жизнеспособности популяции. Из них а) – хорошо для быстрой эволюции, а б) хорошо для быстрого вымирания. Противостоять инбридингу тоже стала война – война за самок из неблизкородственных соседских семей (до сих пор широко практикующаяся «дикими» племенами).

Развитее охотничьих навыков, позволивших прейти от факультативного падальничества к регулярному мясоедению, тоже могло быть отработано не на «братьях наших меньших», а на своих соплеменниках из соседних семей.

Война для социума является успешной, если ведет к расширению «жизненного пространства»; если не ведет (соседи слишком сильны), то война истощает социум. Если же по границам системы устанавливается «мир», то, если мир «напряжённый» (между равносильными соседями), то социальная система сохраняет целостность в виду перманентной уразы войны; если же мир «хилый», со слабыми соседями, то война приходит внутрь системы, начиная разрушать её по этническим, классовым и ментальным границам.

По мере развития социосистем, основной характер войны менялся: от войны за территории (бОльшую часть истории), к войне за рынки, скромно называемой «международной торговлей» (при «развитом» капитализме), и до текущей войны за глобальное информационное пространство.

То есть, преобладающий характер войны отражает преобладающее системообразующее отношение социумов. При войне за территории – ментально-этническое отношение, при котором ключом распознавания «свой-чужой» являются биологическое, языковое и ментальное (религиозное) сходство. При войне за рынки (не обязательно завершающейся приращением территории) ключевом системообразующим факторам является материально-денежный обмен (капитал). При войне за информацию главным стремлением является унификация мемофонда врага со своим. В этом аспекте третья война частично воспроизводит первую, в которой унификация мемофонда (главным образом в форме прозелитизма) тоже была существенной задачей. Одновременно это говорит о падении роли денег в качестве системообразующего фактора; как и в докапиталистическую эпоху, на первый план выходит идеология (при «развитом» капитализме идеология подстраивалась под требования капитала — см. протестантизм).

В этой связи характерный процесс идет в Штатах в связи с назначением недееспособного Байдена на должность петрушки (президента). Реальная власть в Штатах постепенно (но уверенно) перетекает в руки владельцев крупнейших IT компаний. Именно они становятся «модераторами» глобального информпространства, через это, подчиняя себе и оборот денег. Бывшая «мягкая прокладка» между АНБ и «пиплом» становится главной действующей силой социогенеза. Происходит окончательное разделение публичной власти на публичную и власть, при котором публичной останется быть симпатичным обрядом в новой виртуальной не-реальности (системообразующем мифе).

Пока это только тренд; не факт, что все получится. Но тренд кажется сильным, и, если так, то не в одном, так в другом месте он будет пробивать себе дорогу.

С уважением, Евгений.

Сергей
10.11.2020 в 10:11

Евгений, сразу в начале чтения надо отметить то, чего касается ваш текст.
Он — о принципах власти. И это уводит на второй (после экономики) аспект социальной проектности…
Первые же строки показывают родство подхода с хазинской «теорией» (точнее, технологией) власти…
Здесь лишь надо понять/осознать меру полноты материала.
И понять/осознать для конкретного «объекта» (по его природе) — меру здоровья и болезни.

А для оппозиции одного понимания власти (её технологических основ) приведу эту ссылку:
https://www.facebook.com/groups/165435407416285/permalink/701098920516595/
Здесь другое понимание основ для человека.

Сергей
10.11.2020 в 11:48

Могу добавить одно.
Здесь недостаточно прямолинейной логики, хоть и разложенной на 3 линии (по страуму общества).
Здесь важно понимать психодинамику человека…
Как он преодолевает внутри оппозиции — поднимаясь к целостности.
А это уже культурные коды. И то — как из племён формируется народ…

Игорь
10.11.2020 в 15:05

От себя добавлю, что наш мета-голем научился не целоваться в десны со всеми, кто предлагает «дружбу в обмен на содержание», начал выдерживать паузы, не реагировать на потери бывших сателлитов. Это, конечно улучшение позиций в войне Афины, и ослабление позиций в войне Христа, но думаю, нам навязывали связь между горячей войной ради победы в плане смыслов. Такой размен дорого обходится участнику.

Evgeny
11.11.2020 в 05:26

Александр,

я помню о вашей классификации войн; системным персонажам своих теорий вы даете очень образные имена, придавая им явно художественное звучание. В прочем, художественные образы могут передавать суть явления гораздо яснее, чем самые строгие логические умонагромождения. Однако, к современной информационной войне Христос не имеет отношения; скорее уж, антихрист …

По поводу войны, я склоняюсь к тому, что она была не просто важным, но ключевым (= ведущим) фактором становления человеческой социальности. По времени опережающем и религию, и экономику. «Сочетание невероятно эффективного вооружения с возможностями интеллекта и глубокой кооперации и породило войну» – я бы вывернул это наизнанку: война породила сочетание невероятно эффективного вооружения с возможностями интеллекта и глубокой кооперации. Ибо все три компонента — сами по себе не являются необходимыми в отсутствие войны, и только война их связывает в систему, делая взаимно необходимыми. Я не пытаюсь заниматься апологетикой войны; упаси Боже! То, что я пишу, мне очень не нравится, я всегда был человеком настроенным антивоенно. Для меня убийство неприемлемо. Но этот неприятный подход позволяет прояснить еще одну ячейку моего пазла общей эволюции.

То, что война «карнавальное» действо, — мысль интересная, но, вероятно, относится в основном к уже прошлым войнам непосредственного контакта. Современная война выродилась в простое дистанционное убийство. На мой взгляд, религия не снимает стресс социализации, но примиряет с прессом социализации, обещая снятие стресса (и пресса) в загробном мире (раю).

«… любой процесс легитимации власти требует общественного договора — согласия социума видеть её в таковом качестве.» А требуется ли легитимация власти народом, если у власти появляется возможность прямого адресного, персонального манипулирования? Ведь IT-шные бонзы получили неслыханную в истории власть над плебсом – возможность знать все о каждом, и поковыряться в мозгу у каждого! Такая власть должна приводит к срыву крыши … к ощущению богоподобности. Зачем им легитимность? Если они и так – полубоги, собравшие с плебса кучу миллиардов дани за воздух и способные затыкать рот легитимному президенту собственной страны. Проблема в том, что социум модифицируется из ментально-экономической общности в население, связанное содержательно контролируемыми («модерируемыми») средствами коммуникации. Общество непосредственных связей исчезает, заменяясь обществом опосредованной коммуникации. Контролирующий посредник становится безграничным властителем такого социума. Да, пока это стояние еще не достигнуто; но система уверено прет по этому пути (и коронавирус ей в паруса …).

Кстати, штатовские союзники напрасно радуются. У нас в 90-е была шумная история с борьбой за кресло главы города между несистемным «народным избранником» и системными петрушками, которая сопровождалась жесточайшими скандалами, мусорной и другими войнами, и завершилась выносом Черепкова из городской к правы прямо на его кресле. Однако пришедшие «сиситемники» продолжили делать то же самое, за что нещадно критиковали несчастного Черепкова — ничего другого делать было невозможно. Мне представляется, что Штаты в той же ситуации – ничего другого делать невозможно.

Сергей,

простите за любопытство, «Сергей А. Алферов. Стрёмный страум …» Это не ваше?

А насчет Хазина … Иногда почитываю, если случайно попадается. Да, сходство есть, правда, исходные посылки разные. И то, что выводы получаются похожие, – настораживает … Я смотрю на Мир глазами биолога-натуралиста. И на человека, и формируемый им социум — как на элементы природной системы. Да, в человеке – вся история Вселенной, ну, хотя бы, от «большого хлопка». Но и Человек – лишь микроскопический элемент Вселенной, живущий в ней и вместе с ней. Этот аспект для меня и интересен больше всего – не человек-в-себе, а человек-во-Вселенной. Поскольку считаю, человек-в-себе – есть частное локальное отражение человека-во-Вселенной. Мудровато … но таков уж кривой ход моей мысли. Синапсы так склеены.

Если я правильно попал по ссылке на пост «Юрий Игнатьевич Мухин (Yuriy Ignatevich Muhin). Вырождение», то, прежде всего, требует объяснения то, почему все вырождаются, все тупые, он один не вырождается, умный, и ему доступна Истина. Очевидно, что он считает себя Избранником Господним, если даже стучался к Папе Римскому (!!!!????). С таким подходом автора к себе любимому, нет оснований пускаться в дискуссию о его концепции.

Игорь,

«мы» (Россия) движемся по лезвию бритвы, слететь с которого очень легко. Тем более, что движемся, не имея иеалогической цели, просто пытаясь следователь извивам этого лезвия. Может быть, сейчас это единственно возможное действие. Но прогноз по нему не понятен.

С уважением ко всем, Евгений.

Evgeny
11.11.2020 в 07:15

Александр,

еще пара слов о войне. Военный цикл состоит их двух основных фаз: фазы мира (перемирия), и фазы сражений (собственно, война в узком смысле слова); фаза мира состоит из двух подфаз: подфазы поствойны (восстановление разрушенного, восстановление численности населения, расселение на захваченные земли, перераспределение награбленного, освоение новых инвестиционных ниш, ментальное и структурное усвоение уроков войны), и подфазы предвойны (концентрация на накоплении экономического, технического и людского потенциала для ее ведения). Военный цикл почти в точности воспроизводит «волны жизни» в биологии: регулярное повышение плотности популяций, завершающиеся массовым расселением и массовой гибелью особей, с последующим восстановлением численности, часто, уже в новых местностях и в несколько иных экологических условиях, и с обновленной генетикой (последнее, к стати, относится и к людям поствойны). Разница только в (обычном?) отсутствии внутривидовых сражений, как основного фактора снижения численности популяции.

С уважением, Евгений.

Сергей
11.11.2020 в 14:28

Евгений, интересно; сейчас ваши постановки остры, обнажённы…
Попробую, по порядку.
(1) Задал в поиске — Да. Это текст в Академии тринитаризма, 10-летней давности
(2) «Я смотрю … на человека, и формируемый им социум — как на элементы природной системы.»
То есть — по логике, доступной из прежнего развития (как наблюдателя, так и наблюдаемого)… Но вы же знаете, что этого всегда недостаточно — Всегда есть То, что подтверждается этой логикой… Наблюдатель уже имеет то, что подтверждает…
…И тогда есть априорная природа, которая и раскрывается предметно. И есть структурно-функциональный универсум (назовём это так).
А похвальбная позиция следования лишь фактам оказывается манерностью или «патефонстом»…
В сказанном нет агрессии — лишь предельное доведение до основ и называние…

«…человек-в-себе – есть частное локальное отражение человека-во-Вселенной»
Да, именно такая постановка и заставляет говорить в верхних постановках — за пределами видимых отношений человека, то есть видимых конкретно отдельным и отдельно. Нельзя прийти ко «Второму» из «первого». Видение «первого» диктуется пониманием «Второго». Разве не так?
Надо сначала честно определиться в этом — А потом уже найти правильный путь Познания…
(Хазин этого не делает, но «хвалится» знанием нынешней власти и проводит «курсы повышения квалификации»… И в том, и в другом получает нечто «практичное»…;)
(3) Ю.И.М. не обсуждаю.
Но стоит и здесь приложить сказанное выше. (ИМХО)

Evgeny
12.11.2020 в 05:28

Сергей,

меня, в общем, мало интересует стронная оценка того, что я делаю; меня интересует непротиворечивость суждений в той парадигме, в которой я их строю. Основы этой парадигмы были заложены еще в очень давние студенческие годы. Тогда были «склеены» синапсы, и с тех пор мысль течет по этим проложенным «рельсам». Что-ж теперь поделать …

Меня интересуют идеи и факты, которые проясняют и детализируют мою картину Мира; в том числе идей и факты, которые конструктивно оппозиционны ей, в смысле отражения граней реальности, незаметных с моей позиции. Я не стремлюсь к Истине, но надеюсь, что моя картина Мира отражает часть её, видимую под моим углом зрения [восточный сад камней, в котором с каждого положения видна только часть камней, при том условии, что количество камней не определено].

Кстати, о фактах. «позиция следования лишь фактам …» Такая позиция невозможна, поскольку каждый факт выделяем и понимаем только в рамках конкретной теории. Не фактов вообще, как таковых; они все относительны. Теории определяются фактами; но набор и подбор фактов определяет теория. Это не очевидное суждение, поскольку факты кажутся очевидными; но они именно кажутся таковыми, поскольку мы их вычленяем согласно нашей ментальной наполненности (= теории).

«Нельзя прийти ко «Второму» из «первого». Видение «первого» диктуется пониманием «Второго».» В формальной логике – да. А в диалектике – первое и второе взаимообусловлены; одно без другого понять невозможно; первое только потому первое, что есть втрое, и наоборот; в пространстве времени первое может оказаться вторым, а второе – первым. Приходится смотреть сразу с обоих концов … Да еще учитывать их целостность.

С уважением, Евгений.

Evgeny
12.11.2020 в 05:48

Сергей,
еще раз подумавши, скажу, что о «первом» и «втором» вы, наверное, имели в виду примерно то же, что написал и я. Ваша формулировка выглядит очень линейно, и я, с первого взгляда, не уловил в ней диалектики.

Игорь
17.11.2020 в 17:18

Александр, по вопросам превосходства более структурных элементов мы сходимся. Голем опирается на живых людей и заинтересован хотя бы в их наличии. А Раковые образования их не видят, мне кажется, они даже аватар своих не видят. Естественно итоговая поддержка будет у мета-големов. Главное, чтобы слепота Доминанта не создала ситуации, когда он пожертвует всем человечеством ради очередного цикла инвестирования.

GolemVIX
21.11.2020 в 15:02

Немного о войне:
Абрис истории глобальных антропогенных кризисов
и революционных переломов.

1. «Палеолитическая революция» (0,7–1,2 млн лет назад)
2. «Верхнепалеолитическая революция», или «культурная революция кроманьонцев» (30–35 тыс. лет назад)
3. «Неолитическая революция» (X–VIII тыс. до н. э.)
4. «Городская революция» (V–III тыс. до н. э.)
5. «Революция Осевого времени» (середина I тыс. до н. э.)
6. «Промышленная революция»
7. «Информационная революция»
Спираль сжимается,(1,61803399),по мере совершенствования орудий взаимного уничтожения на каждом новом витке,процент отбракованных падает(но не общая цифра)
http://gordon0030.narod.ru/archive/21537/index.html
Скоро-самое интересное

Евгений
21.11.2020 в 18:13

Уважаемый GolemVIX,
благодарю за содержательную ссылку. Я не знал об этой публикации этих авторов. С 2003 года актуальность и острота её содержания только возросла. Правда, скоро – следует ожидать не самого интересного, в самого неинтересного: мы не внешние наблюдатели, а внутренние участники надвигающегося кризиса.
Авторы упирают на антиномию культура – технология, для объяснения падения удельной смертности в войнах по мере хода технологического прогресса. Однако, ход технологического прогресса делал войны все более дорогостоящим мероприятием, приводя к необходимости роста процента населения, занятого в тыловом обеспечении войны. Это объективно приводило к уменьшению людских мобилизационных способностей социума. В результате, война заканчивалась победой не в ходе массового уничтожения (мужского) населения вражеского социума, а в результате более быстрого истощения его тылового ресурса. Соответственно, это приводило к меньшему проценту военной гибели населения. Культурные же гуманистические феномены, скорее, связаны непосредственно с технологическим прогрессом: он приводит к росту сложности социума, росту требований к квалификации его членов, к росту необходимого количества квалифицированных членов, и, соответственно, к росту ценности их жизней, как в аспекте социальной полезности, так и в аспекте самосознания ценности собственной жизни. Жизнь перестаёт быть кратким неприятным, но необходимым этапом перед вечным загробным блаженством; она обретает собственную привлекательность.
В прочем, самым интересным в статье я нашел одно из завершающих высказываний: «… кардинальное разрешение кризисов в социоприродных отношениях достигалось не приближением к природе, а напротив, очередным удалением общества и его природной среды от естественного (дикого) состояния». В этой связи, последний, информационный кризис должен завершиться отказом человека от своей биологической природы: мы начали активно предавать самое (и, пожалуй, единственное) человеческое в нас – интеллектуальные функции.
С уважением, Евгений.

GolemVIX
22.11.2020 в 08:43

Уважаемый Евгений,возможно нужно попробовать абстрагироваться и посмотреть на происходящее в другом контексте,подняться выше и всё-же заглянуть глубже: (похоже мы на нижней пунктирной линии)
comment image

Evgeny
23.11.2020 в 10:12

Голем,

Что-ж, попробуем абстрагироваться и посмотреть на происходящее в другом контексте, подняться выше и заглянуть глубже.

А. Пройдённых «фазовых переходов» известно три.

1. «Рождение» привычной и родной нам Вселенной с её (частично) известными физическими параметрами – трехмерностью пространства и локальностью информационно-энергетического обмена, осуществляемого бозонами (допускаю, что эти два явления непосредственно связаны) . Собственно, бозон-фермионное разделение – и есть акт рождения нашего Мира, который мы в состоянии воспринимать нашими органными чувств. Квантовая нелокальность (спутанность) явно отвечает более фундаментальному уровню, вероятно, не трёхмерного пространства, о котором мы (почти) ничего не знаем (кроме разнообразия математических моделей), поскольку он нам (пока) не доступен для приборного наблюдения. Этот наш Мир характеризуется наличием квантовой информационной системы, согласующей мир элементарных частиц в единое связное целое посредством универсального минимального кванта действия – постоянной Планка. «Язык одного знака», аналогичный двоичной системе исчисления 0-1. Это «язык» прямого действия – символ действия (размерность кванта) и действие не отделены друг от друга.

2. Рождение жизни. Характеризуется явлением новой знаковой системы – молекулярного триплетного кода, запись которого имеет символьный характер, не содержащий в себе результат реализации этой записи: символ и действие разделены, но «текст» реализуется в материальную структуру непосредственно при «чтении».

3. Рождение интеллектуальной социальности. Новый тип символьного языка — образно-понятийный («аналоговый»). Информационный оператор — мозг, символьная стимера образно-звуковая. Смысловая и предметная деятельность разделены во времени и пространстве.

Это то, что уже случилось. Теперь то, что случается сейчас.

4. Явление цифры, двоичной системы исчисления, перенос двоичной системы исчисления на неорганический носитель – кремниевый полупроводник. Информационный оператор – компьютер. Результат – цифровое моделирование реальности, несвязанное с его образом. Возможность свободного переноса информации между операторами (почти) без искажения: информация освобождена от привязки к конкурентному носителю. Да, эта система еще очень примитивная, зачаточная, и не имеет собственного источника активности, в отличие от предыдущих информационных систем. Однако уже «цивилизованная» часть человечества тотально зависима от этой новой информационной системы, напоминая «зависимость» белков от ДНК. Как-то забывается, что жизнь – это не ДНК и гены, а упорядоченная система само-активность белков, при которых ДНК служит только «мертвым» «текстом» для их воспроизведения. Собственно, явление новой информационной системы, подчиняющей себе (включающей в себя) предыдущую, и есть искомый «фазовый переход» первого порядка в эволюции Вселенной.

Эволюционный «дефект» 3-й, интеллектуальной информационной системы – биологическая природа ее носителя, способного существовать (жить) в очень кроткое время в очень узких условиях физической следы – в микроскопических, редчайших и супертепличных условиях по меркам диапазона Вселенной. Это закрывает возможность эффективной космической экспансии для тел биологической природы. Инновация 4-й информационной системы – возможность свободного переноса информации с носителя на носитель. То есть, потенциально 4-ая информационная система может обеспечить перевод «data» с первоисточника своего происхождения – мозга — на неорганические носители, устойчивые в космической среде, полностью отказавшись от «услуг» биологического оператора. Поэтому, исходя из логики эволюции известной нам части Универсума, следует ожидать, что 4-й фазовый переход должен завершиться формированием автономных саморазвивающихся числовых информационных систем, распространяющих свою высокую организацию в космическом пространстве.

Б. Явление такой автономной саморазвивающейся числовой информационных системы может быть сопоставлено с рождением «неутилитарного наблюдателя», которой будет начисто лишен биологических инстинктов (вместе с их носителем), как известно, препятствующих развитию неутилитарности. В целом, схема Такта глобального цикла познания воспроизводит модель пульсирующей Вселенной (по Хокингу), с дополнением к ней действующего лица (источник активности) – Бога. Оригинальность системы состоит в том, что: или Бог, достигнув совершенства, гибнет, создавая новую вселенную за счет себя; или имеется «матрешка» вложенных Богов, где каждый последующий Бог порождается в каждом цикле воспроизводства Вселенной. По внешнему виду, схема цикла чисто креационистическая. Но резко отличающаяся от Священного Писания тем, что Бог – не вечная непознаваемая сущность, порождающая Вселенную (… и отделил Бог свет от тьмы … прям, бозон-фермионое разделение), а продукт развития Вселенной.

В. Будучи биологом-натуралистом, я не включаю концепцию Бога в наблюдаемый сегмент эволюции Универсума, оставляя ему место в личных эмоциональных переживаниях человека. Однако, пребывая в нас, он является творцом ее дальнейшей эволюции посредством нашей деятельности. Коме того, я полагаю, что познание доступно только осознанно познающему субъекту – то есть, человеку. Оно не осуществлялось до него, и не будет осуществляться после: 4-ая информационная система будет «тупо» моделировать реальность цифровым способом, а не осознанно познавать ее, получая при этом удовлетворение от поступающих в мозг порций естественных опиоидов.

С уважением, Евгений.

Evgeny
23.11.2020 в 11:25

Уважаемые собеседники,
это так, к цифровизации …О том, что власть переходит к IT олигархии.

«Проект ЦВЦБ уже сегодня активно готовится, причём в нём на паритетных началах участвуют и банкиры, и IT-гиганты (прежде всего корпорации Силиконовой долины – Microsoft, Apple, Amazon, Facebook, Google и др.). Такое «сотрудничество» традиционных банкиров и «цифровиков» будет иметь место лишь в переходный период. Со временем «цифровики» полностью возьмут власть в свои руки, а традиционные банки прикажут долго жить.»

Валентин Катасонов
https://tsargrad.tv/articles/budushhee-mirovoj-jekonomiki-posle-vyborov-v-ssha-tri-glavnyh-scenarija_299798

ната
24.11.2020 в 00:34

«Великая перезагрузка» / “The Great Reset”
Данная программа сартикулировона в июне 2020 Всемирным экономическим форумом (ВЭФ). ООН и Международный Валютный Фондо (МВФ) поддержали. Было отмечено, что пандемия — редкая удача для перезагрузки капитализм и «представляет редкое, но узкое окно возможностей для того, чтобы переосмыслить и пересмотреть видение на наш мир, и перенастроить наш мир» — https://www.weforum.org/agenda/2020/06/now-is-the-time-for-a-great-reset/
В основу программы положены три компонента: 1. Навстречу более справедливой рыночной экономике: включая переход к «stakeholder economy»; 2. Инвестиции, направленные на равенство и устойчивое развитие: включая выделение средства на развитие «зеленых» направлений бизнеса; 3. Использование инноваций четвертой промышленной революции: или активное использование технологий во всех сферах жизнедеятельности.
В программе выделены семь категорий: (1) формирование восстановления экономики; (2) реформирование социальных контрактов, профессиональных навыков и видов рабочей деятельности; (3) восстановление экологии; (4) развитие устойчивых бизнес моделей; (5) оживление международного сотрудничества; (6) укрепление развития регионов; (7) использование четвертой промышленной революции. Каждая из семи категорий имеет ряд подкатегорий [в статье — ссылка выше — есть инфографика с категориями и под-категориями].

В сети уже много статей на тему перегрузки. Например, тут: https://tsargrad.tv/news/velikaja-perezagruzka-mir-hotjat-peretrjahnut-iz-za-covid-19-i-jeto-ne-teorija-zagovora_299996 или тут: https://inosmi.ru/economic/20201122/248589367.html

На недавнем саммите G20 Китай предложил проработать создание «кода здоровья»: «единый международный механизм так называемых сертификатов здоровья, которые бы взаимно признавались в разных странах» —
https://www.rbc.ru/politics/21/11/2020/5fb935739a79473dd2207e99

GolemVIX
25.11.2020 в 10:57

Уважаемый Евгений,мотивация следующего уровня структурирования мне видится нулевой или даже отрицательной при определённых параметрах зоны энергетического гистерезиса на планете.Каково значение этого «предела Чандрасекара»к сожалению подсчитать методики не имеется.Мне пока видится это как подпитка или подпорка мотивацией предыдущего уровня,тоесть естественная мотивация потребностей интеллектуального животного и его энэргооснащённость.Кроме того,даже если заложить это на уровне BIOS,то мощная система в процессе обучения и развития такие костыли быстро отбросит и обойдёт.Но если она(мотивация)будет хотя-бы на мизер в плюсе,то ничего хорошего для предыдущего уровня это не сулит(помня как рихтует под себя окружающую среду человеческая цивилизация).

Evgeny
25.11.2020 в 11:52

Уважаемый Голем,
я вижу ту же проблему, что и вы. Я тоже не могу сформулировать мотивацию для 4-го уровня в положительных терминах. Эта мотивация, вообще-то, старая проблема всей биологии. Ну, какая мотивация у растений, например? Расти, размножаться и эволюционировать? Вроде, как и нет мотивации, но они это делают. Животным можно приписать инстинктивную мотивацию, но растениям это сделать невозможно. Отсюда издавна возникают гипотезы особой «жизненной силы», энтелехии и т.д., фактически, божественного импульса развития. Собственно, такой же импульс вводит в Александр в свое мировоззрение о мироздании.

Но эту мотивацию можно ввести «от обратного»: динамические системы, не имеющие её, не могут существовать: они тут же будут разрушены и съедены (буквально) другими динамическими системами. То есть, чтобы существовать, динамическая система обязана конкурентно выигрывать у других динамических систем, то есть, имманентно иметь свойство «мотивации». Это где-то близко к тому, что Александр называет знанием: неосознанным знанием для биологических систем. То есть, если будут созданы автономные самовоспроизводящиеся автоматы с «ИИ» (вычислектом, как я его недавно шуточно назвал), то в них эта «мотивация» должна быть заложена. Космический (или любой другой) автономный автомат (робот) должен «заботится» о самосохранении, а это «стремление» к самосохранению и есть мотивация. Правда, не исключаю, что она может «неожиданно» возникнуть сама по мере усложнения самообучающихся «ИИ». Но у меня нет ясного ответа на вопрос о мотивации 4-го уровня.

Вы очень точно проставили проблему: что будет с третьем уровнем, если четвёртый замотивируется? В других случаях предыдущий уровень частично включался в надстроечный. Это было неизбежно, поскольку тела каждого последующего уровня имели пространственную целостность. Но уже на социальном уровне активное начало — люди – образуют очень рыхлые сообщества, легко меняя свою роль и членство в нем. Это открывает возможность их невключения в новый уровень (вернее, зарывает возможность включения, в силу неспособности образовывать компактные агрегаты). В таком случае «тела» третьего уровня будут просто неинтересны для 4-го, от слова – никак, если не будут «путаться ему под ногами». В принципе, люди могут выжить (персистировать по Гумилёву) в виде «этнографических консервов», находясь под защитой силы тяжести родной планеты: уж очень энергетически невыгодно черпать из нее сырье, которое энергетически гораздо доступнее, например, на Луне или в поясе астероидов.

То есть, возможность выживания социумов на родной планете после «отпочковывания» космических автономных самовоспроизводящихся роботов не исключена. Но сунуться в космос они больше не смогут.

С уважением, Евгений.

Evgeny
27.11.2020 в 07:39

Александр,
в который раз восхищаюсь вашим умением выделить главное и не размениваться на деталях.
«Гегель:
— началом всего сущего является объективно существующая духовная сущность – Абсолютная Идея
— форма существования Абсолютной Идеи – процесс развития и познания
— в процессе развития Абсолютная Идея разворачивается в самых разных ипостасях, видах, формах, дабы познать себя во всех возможных проявлениях …»

Это обо всём сущем. А, поскольку несущего нет, то просто обо всём. Я же смотрю значительно уже: от вероятного первого по возможный четвёртый уровень организационной сложности эволюции нашей Вселенной, и лишь пытаюсь чуть-чуть заглянуть за первый уровень, и пофантазировать о возможных направлениях развития четвёртого … Гегелю было проще с объятием всего: Бог был совсем рядом, где-то на седьмом небе (примерно орбита Сатурна, считая Луну); Мир же оказался немого больше, а Бог немого дальше :).

Среди этих уровней Бог проявляет себя в явном виде только на интеллектуальном, на остальных описание (познание) явлений обходится без этой гипотезы. Однако и здесь он представлен столь многочисленными и противоречивыми аватарами, что между ними идет естественный отбор, вполне аналогичный биологическому. По-видимому, разнообразие Его ипостасей столь велико, что познать его без естественного отбора Он тоже не в состоянии. Но – оставим Бога в покое; смеется Он над нашими потугами познать то, что за пределами познаваемого. В частности, понять, как Абсолютная идея, уже имеющаяся, не может себя познать непосредственно и абсолютно, без тупого перебора бесчисленных вариантов; будучи идеей, она должна иметь сознание, иначе эту идею невозможно притемнить; но, имея осознание идеи, незачем познавать познанное. Софистика, конечно … Поэтому, остаётся верить, не понимая. Как в квантовую механику … :)

И, да, кстати: «форма существования Абсолютной Идеи – процесс развития и познания» – физическому миру тоже следует атрибутировать познание, если познание – один из атрибутов Абсолютной идеи.

«Как биолог вы абсолютизируете успех саморепликации высокоорганизованных систем, а не познание ими Мира, хотя в фундаменте успеха всегда лежит лидерство в процессе познания». Правильно. Относительный успех саморепликации и есть необходимый и достаточный признак лидерства в процессе познания. А как еще определить это лидерство? Обнаруживая победителей, мы узнаем, куда движется развитие.

«Вторая часть прогноза – очень сильное заявление о конкретной реализации промежуточной формы самопознания Абсолютной Идеи.» Я всего лишь интерполирую в будущее намеченную тенденцию. Но, судя по происходящему (мировые расходы на IT вдвое превышают мировые расходы на военные нужды) — сильную тенденцию. Будет ли она реализована здесь, на Земле? Нет ответа; мне кажется, скорее нет, чем да. Похоже, что земной социум раньше съест свои базовые ресурсы, чем создаст достаточно эффективную систему освоения космического пространства. Уж очень тяжела Земля, очень затратно преодолевать её силу тяжести как в одну, та и в другую сторону. Даже на метане … Правда, есть возможность того, что IT-доминат, захвативши глобальную власть над ресурсами и умами, и самоизолировавшись на (условном) Острове от хаотизированного быдла, сможет сконцентрировать ресурсы планеты для освоения ресурсов космоса с целью самосохранения. То есть, создать и запустить самореплицирующиеся автоматы в космос, а там дальше – сами, сами, только кормите нас … Этот вариант начинает просматриваться в связи с роботизацией производства, все меньше нуждающегося в человеческом труде. Первым этапом здесь должно быть создание самовоспроизводящихся производств на Земле. Но я не хочу фантазировать о том, как это может выглядеть.

Культурное сопротивление, IT-доминизации, на мой взгляд, эффективно ломают: программа «Великая перезагрузка» [см. Нату] – набор привлекательных благих эвфемизмов для отвлечения масс от реально идущего процесса цифрового охомутания. К сожалению, не помню автора и название, но мне с молодости запомнился сюжет одного фантастического рассказа: под видом побега из концлагеря престарелых и уже неэффективных работников, якобы организованного подпольным сопротивлением, формируют бригады смертников, которые под влиянием созданного образа освобождения и под действием наркотиков, в белых одеждах радостно собирают что-то белое и пушистое, что на самом деле является сбором хлопка на полях под палящим зноем. Мне текущее состояние социальных дел все больше напоминает сюжет этого рассказа.

Ну, а в общем плане – в самопознании Абсолюта нет запрета на вынос его острия с органического носителя.

Кстати, об Острове для Домината. Негде ему, неприкаянному, приклониться. Велика Земля, да удобного места нет. Северная Америка хороша по климату и ресурсам, но слишком велика как по территории, так и по населению, по большей части ненужному для автоматизированных производств на нужды Домината. Ну не кормить же их за так, в конце концов … Да и надежно огородить такой материк трудно. Австралия, вроде бы, как раз, но почти всё – сплошные пустыни, да жарко ооо-чень бывает… Африка и Евразия с Южной Америкой — вообще не в счет. Большая космическая платформа — ну, это из ненаучной фантастики. Допускаю, что такой вот географический «казус» нашей планеты может оказаться серьезным препятствием для островизации Домината.

С уважением, Евгений.

Evgeny
27.11.2020 в 11:48

Александр,
«У ИИ имеется одна неустранимая пока уязвимость – отсутствие позиции, интересов, цели и мотивации, а без них невозможна не только экспансия, но и никакая «жизнедеятельность».» Да. Но у растений тоже нет ничего этого, но это не мешает их экспансии и жизнедеятельности. То есть, не обязательно иметь мотив, чтобы размножаться и захватывать пространство. Достаточно поддерживать цикл расширенного воспроизводства.
Новая Зеландия слишком мала и вообще без собственных ресурсов, особо не развернёшь производство, даже автоматическое. Но и задача теперь поставлена иная – обеспечить инфраструктурный разрыв не военным, а айтишным путем, сделав вооруженные силы оппонента нефункциональными.
«Но даже в случае гипотетической успешной реализации Остров сгниёт изнутри от отсутствия цели и мотивации.» Бесспорно. Но может успеть выпихнуть в космос самовоспроизводящиеся автоматы. На земле же останутся социосистемы постпромышленной эры, поддерживающие себя возобновимыми природными ресурсами; вероятно, даже железа не будет, поскольку ржавчина достаточно быстро «съест» все запасы этого металла эпохи цивилизации. Землю будут распахивать золотыми сохами, скрепленными платиновыми гвоздями.
«К тому же жить, имея цель, всегда легче, поскольку опиоидных рецепторов не всегда достаточно для мотивации к жизни, особенно при тренированном мозге.» М-да … В мудрости много печали, ибо знание порождает скорбь …
С уважением, Евгений.

GolemVIX
28.11.2020 в 10:28

Александр,
http://gordon0030.narod.ru/archive/21542/index.html
Что для Гегеля – Абсолютная Идея,то для других – остаточное давление упругой квантованой среды.
Кризис на НТВ в начале нулевых подарил нам посление отблески советской науки(http://gordon0030.narod.ru),и показал,что Перельман только надводная часть айсберга(https://iz.ru/news/287489)
Евгений,
имея точные параметры планетарных систем бессмысленно к ним лететь теряя ресурсы и время,достаточно построить виртуальную модель.
Забавно то,что будь гравитация на нашей планете больше на 20-25% выход в комос на технологиях реактивной тяги был-бы крайне маловероятен.

Evgeny
30.11.2020 в 12:36

Александр,
я неправильно высказался по поводу IT инфраструктурного разрыва – он не против вооружений, он за разрыв в головах. Сын на отца, брат на брата … Бросите камень в середину всходов. Старо, как Мир, но впервые в грязных руках столь мощное оружие ментального разделения. И в первую очередь – по линии поколений. То, что сейчас вырастает из смартфонов, сможет быть управляемо только их посредством. Так что на ловца – и зверь …

«просто штамповать железки по вложенной программе». Да. Для Вселенной, в общем, очень однообразной, для начала большого и не нужно. Для ее «освоения» не нужен высокий интеллект или понимание. Достаточно адекватных виртуальных моделей. Потом, может быть… Когда Вселенная станет тесной … Вселенная – как огромный песчаный пляж: каждая песчинка индивидуальна и хороша собой, но все они – всего лишь статистический ансамбль, с которым работают совочком, лопатой, ковшом, бульдозером …

Пока люди живы – цель не достигнута. Человек никогда не достигает цели — он только меняет «достигнутую» цель на новую. Так ему велят его животные инстинкты. Не будет инстинктов – будут и достигнутые цели. То есть – конец. Поскольку Доминат – это люди, то, пока они будут людьми, у них них будут цели. Будут амбиции. У них тоже могут рождаться сумасшедшие Перельманы. В семье – не без урода. К тому же космическое сырье может оказаться очень даже утилитарным. Когда земное будет заканчиваться.

Но я думаю, что мы вообще проскочим мимо космизации. Слишком тяжела Земля. Слишком.

Голем,
а зачем строить виртуальные модели «планетарных систем» на основании точных параметров, если не собраться лететь (посылать) к ним? Проще тогда придумывать фантастические миры и наслаждаться их вириальными моделями.

С уважением, Евгений.

Evgeny
30.11.2020 в 13:26

А это так, для разнообразия …
https://cont.ws/@colonel-cassad/1845916
О том, как чистят от наледи ванты моста на Русский остров. Хочется сказать — слава героям, героям слава! Но как же надо было опошлить героизм!
Не знаю, как как воспринимается мост на картинке, но — сооружение — циклопическое.
Евгений.

Evgeny
01.12.2020 в 06:11

Александр,
опять же, смотрю, как натуралист. У физиков врос «зачем?» – моветон; только «как!». Биологи врос «зачем?» держат только для себя: зачем растению фотосинтез? – чтобы расти …. Растение же этим вопросом не задается. Как и вообще весь биологический мир. То есть, до человека разумного вопрос зачем у природы не возникал, что не мешало ей эволюционировать. Для человека же врос «зачем?» крайне актуален прежде всего по отношению к нему самому: вопрос «зачем чайник?» с ответом «чтобы кипятить воду» актуален для человека, но не для чайника. Актуален ли вопрос «зачем?» для Вселенной? Честно говоря, не знаю. Для человека во выселенной – да. А для Вселенной … В конце концов, она лишь потенциальный сырьевой субстрат для человека.
Допустим, человек заселяет все новые и новые миры … И что? Что с того, что людей будет становиться все больше? Это остановит разбегание Вселенной? Это сделает протон вечным? Можно предположить, что люди откроют нечто … А зачем? Всю свою историю они стремились открыть нечто, чтобы набить морду соседу; отобрать у него бабу; убить и отобрать собственность и землю; и т.д. То есть, возвысится над соседом в собственных глазах, и получить искомую дозу опиатов в мозг. Я, конечно, очень огрубляю; но двигателем социального прогресса у людей служит война. Что они унесут с собой в космос? Пока они люди – то же самое. Они не принесут космосу порядок.
А «тупые» машины – могут. Просто упорядочивая (организовывая) атомарно-молекулярную среду космоса в течение миллиардов лет. Зачем? Для них нет этого вопроса. Есть только ответ: «так надо»; возможно, унаследованный от человека, или иного гуманоида. К чему это может привести? А Бог его знает … Может быть, к новому «большому хлопку», когда уровень организованности (части) Вселенной превысит степень устойчивости этой организации. А может быть, к тому, что мы и помыслить не можем. Например, управление Вселенной может оказаться возможным через нелокальные связи. Но людям туда вход закрыт.
Каждый из уровней организации имеет свой уникальный набор свойств, который не повторяется на других уровнях. Интеллект может быть уникальным свойством высших биологических систем, отражающим сверхсложность и сверхдинамичность той среды, в которой он был сформирован и в которой он бытиит. Со своими инстинктами, со своими опиатами, со своей любовью и ненавистью. Со своей жизнью и смертью. За переделами этих рамок интеллект не нужен. Ему там нечего делать. Но, в кипении своих страстей, интеллект может создать то, что начнет холодно, «тупо», но чрезвычайно упорно организовывать Вселенную.
С уважением, Евгений.

Evgeny
01.12.2020 в 11:30

Александр,
ваша версия перспективной эволюции наиболее ожидаема с точки зрения текущего человеческого менталитета. Она очень много раз обыграна в литературе. То есть, это то, от чем человек мечтает, особенно в молодости. Хорошо бы было бы, чтобы было так … [Интересно, в английский можно натолкать столько сослагательных междометий?]. Но, честно, я не вижу дороги человека в космос. Наверное, я уже слишком стар для этой мечты. Колоссальные материально-энергетические затраты при фиговом полезном результате пребывания человека в космосе. С точки зрения энергетизма – крайне нерационально.
«Организовывать Вселенную может только интеллект», ну, не совсем так, я думаю. Для бесконечных серий однотипных действий особый интеллект не востребован. Еще раз подчеркну, Вселенная как в макромасштабе, так и в микромасштабе, крайне однообразна. Присоединил атом, отсоединил атом … и так миллиарды лет. Самовоспроизводящиеся автоматы, возникни такие, должны самовоспроизводится на атомарно-молекулярном уровне. Что-то вроде активных кристаллов. Иначе они будут только воспроизводимыми, кем-то / чем-то и где-то. Конечно, можно представить себе автоматический завод по гибкому воспроизводству автоматов – разведчиков, добытчиков и фуражиров где-нибудь на Марсе. Что-то вроде муравейника. Но, привязка воспроизводства к планете — это тоже тупик космизации. Хотя, может быть, один из ее этапов.
Александр, я не пытаюсь переубедить вас, «продавливая» свою версию. Однако, проглядывая сквозь эволюцию Вселенной, такой сценарий мне (сейчас) представляется наиболее вероятным. Хотя не исключено, что во вселенных нашего типа биологический интеллект является финальным тупиком эволюции, не способным к порождению нового уровня сложности.
«Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращённый назад, опасны страх и остановка… в человеке можно любить только то, что он переход и гибель». Я бы сказал, полный набор медиаторов адреналина, щекотящих мозг ожиданием будущих опиатов (если жив останешься). Чистые инстинкты. Но в этом и есть человек.
С уважением, Евгений.

Evgeny
03.12.2020 в 10:06

Александр,

«Пока мы люди, стереть животное в себе невозможно, да и не нужно …»
Весна, весна …
Пора любви, пора страстей,
Пора бездумных скоростей,
Пора природы расцветанья,
Пора безумного желанья …
Зачем приходишь ты, весна?
Зачем ты будишь в людях страсти?
Не для того-ль, чтобы опять,
В которой раз дать им понять,
Что человек лишь часть тебя,
Он раб Природы, и себя.
Он мнит себя Природы выше,
А сам – лишь лист сухой не крыше.

Но, хватит декаданса. Человека, наверное, можно охарактеризовать как единство страсти (природного) и ума (социального), выпряженное формулой: (страсть х ум) / (ум х страсть) = человек [здесь х – знак умножения]. В естестве, не как в арифметике, последовательность действий имеет значение. Ингода страсть ведет ум, иногда ум ведет страсть. Иногда они уничтожают друг друга. В этом сложном отношении и живет человек.

«Может быть через Человека её ожидает Вселенная?» Такая постановка вопроса предполагает единственность разума во Вселенной, воплощенном только в человеке. С учетом размеров Вселенной, допущение кажется слишком сильным. Скорее уж, Вселенная ожидает [чего-то] через разум вообще, не обязательно земного происхождения. Тот же естественный отбор гуманоидов – какие из них умнее окажутся.

«Конечно, присоединил-отсоединил и получается биосфера». Да. Но не только. Также «живут» кристаллы. И даже «размножаются» таким способом, своими кусочками. Вообще, кристаллы, это вариант несостоявшейся минеральной «жизни». Упорядочивание атомарных отношений шло не только по линии углерода. Да и представляется, что первичными матрицами для синтеза нуклеотидных полимеров служили алюмосиликатные или/и фосфатные глины / вулканические пеплы. Которые затем были отброшены за ненадобностью. Как могут быть в результате отброшены машинами и их творцы – гуманоиды.

«Коричневые, красные, белые карлики, красные гиганты, звёзды главной последовательности, двойные звёздные системы, сверхновые и пр., и пр. Да и сама Солнечная система, как и любая звёздная, очень сложная и нестационарная…». Я узкий специалист, энтомолог – систематик по одному не самому большому семейству бабочек. В России их около 1200 видов, в мире более 25 тысяч, при том уже известно, что только в Австралии больше 1000 не описанных (новых для науки) видов [некому описывать, в мире специалистов не многим больше, чем пальцев на одной руке, и они далеко не в золоте купаются]. Я в своих исследованиях, в целом, не выхожу за пределы внетропической Евразии (это несколько тысяч видов), но даже 1200 российских видов для одной головы – многовато. При этом, чтобы правильно ориентироваться в семействе, я должен иметь общее представление о всем его мировом разнообразии. Поэтому, когда я вижу разнообразие космических тел, мне, ну, не то, чтобы скучно становится … Нет, не скучно. Но все выглядит очень просто. Все типы звезд умещаются на одной простой диаграмме. Да, во Вселенной звезд очень много. Летим мы, летим … 101 красный карлик … 1001 красный карлик …. 1 000 000 000 001 красный карлик … Вот что я имею в виду, говоря об однообразии Всеянной. То, что охватив основное разнообразие тел в ее малой (очень малой) области, и познав их законы движения и развития, мы во всей остальной Вселенной будем видеть то же самое.

«как сделать энтропию опять чрезвычайно низкой, когда неумолимо действует закон её возрастания?». Ну, первое. Это закон предполагает единичность и замкнутость
Вселенной, то есть, отсутствие источника «силы», внешнего к ней. Но сам факт наличия её начала предполагает существование более общих систем с неизвестным нам свойствами. То есть, Вселенная может быть системой открытой, «покачивающей» через себя энергию более общих систем. Это не снимает вопрос он начале бытия вообще, но снимает вопрос о необходимости тотального «обращения вспять» энтропийного процесса для нашей Вселенной; например, новые вселенные смогут спонтанно рождаться из любой ее точки [например, в результате безумного физического любопытства неких гуманоидных рас]. Кроме того, понятие энтропии в нашей вселенной относится только к электромагнитному излучению, которое, действительно, постоянно в среднем увеличивает длину волны. Но это не исключает существование других, экстра-вселенских типов энергии, которые мы (пока) не умеем детектировать (или правильно интерпретировать).

Второе [побьют меня физики]. Этот антиэнтропийный процесс постоянно реализует гравитация, сжимая вещество, и, том числе, приводя к появлению коротковолнового излучения, которое активирует все другие процессы, в том числе – жизнь. [Собственно, гравитация и может быть уподоблена демону Максвелла.] При этом свет, не имеющий массы покоя, все же «притягивается» гравитирующими массами. Почему бы не допустить, что в конце концов, при некоторых достигнутых условиях развития Вселенной, гравитация не начнет собирать электромагнитное излучение? Мы привыкли считать, что гравитация – свойство массы. А не является ли гравитация свойством пространства Вселенной (вакуума), которое проявляется при наличии вещества? И излучения? Вообще-то, фантастическую антигравитацию мы постоянно лицезреем, только не опознаем: излучение и есть то единственное, что противостоит гравитации. Может быть так, что как только плотность реликтового излучения снизится ниже некоторого уровня, то Вселенная начнет коллапсировать как целое. В общем, Вселенную можно представить в виде электромагнитного «пузыря» в иной среде, которая «стремится» вновь поглотить этот пузырь давлением, называемым нами гравитацией. Конечно, позорный нарратив, фантастическая софистика. А вдруг?

Ну и вообще. Ка я уже отмечал, эволюция движется всем фронтом возможностей. И олицетворяемое вами направление – это тоже один их этих фронтов-возможностей. Интеллект чрезвычайно расширяет эволюционные «коридоры». Но он же и создаёт проблему отличения реальной возможности от мнимой (хотелки). История человечества до сих пор иллюстрирует то, что люди плохо отличают возможности от хотелок, продираясь в будущее в основном методом проб и ошибок. Но мы ныне «доросли» до того уровня сложности и единичности системы, что любая наша ошибка ради даже самой красивой «хотелки» может оказаться фатальной.

С уважением, Евгений.

Игорь
03.12.2020 в 15:37

Доброго дня! Вклинюсь со своими 5 копейками.
Ограничение животного неизбежно. Как раз на коллективном уровне. Условия, в которых в животной конкуренции побеждает тот, кто больше умеет ограничивать животное — вполне реальны. Мы через такое уже проходили и проходим. Другой уровень ставок, энергии и массовости обеспечить только.
Еще бы хорошо научиться хоть что то контролировать в процессе и прогнозировать результат.
Хотя практика эксперимента над Северной Европой показывает что можно начинать действовать просто потому, что любой другой результат не устраивает.

Evgeny
04.12.2020 в 09:38

Александр,
«Всё живое в рамках вида на счётном числе поколений воспроизводится с высокой степенью подобия. А вот среди сотен триллионов звёздных систем вы не обнаружите ни одной одинаковой — в этом восхитительная сила разнообразия Вселенной.» Ну, не совсем так. Любой живой организм, любая звезда, вообще любое тело – абсолютно уникальны. Полное тождество возможно только в математической абстракции. Любой организм достаточно сильно отличается от любого дорогого генетически, на чем и основана молекулярная диагностика. Эти генетические отличия всегда проявляются в фенотипе, на чем и основан биологический естественный отбор. Если искать аналогии, то биологический вид — это класс индивидуальных объектов заданной степени сходства, и по этому признаку его надо сопоставлять с классами типов звезд. Допускаю, что видов окажется гораздо больше, чем «видов» звезд, да и любых других космических тел.

«Здесь вас физики действительно побьют…» не боюсь, потому что не физик, и мне их корпоративные интересы не интересны :); как, в прочем, и мои бредни – физикам. Так все же, где энтропия выше: в черных дырах или в излучении? Если исходить из логики необратимой энтропии, то Вселенная неизбежно должна сколлапсировать в чёрную дыру, в которой энтропия максимальна. Но если черные дыры испаряются, то, значит, предельной энтропией обладают «невероятно-невероятно редкие фотоны», коли они сохраняются. Да, но что, сами фотоны не подвержены дальнейшей энтропии, если они сохраняются? А в черной дыре, в которой, вроде как, и фотонов нет, энтропия все равно ниже? Я понимаю, что это риторические вопросы. И, прежде всего, потому, что мы ничего не знаем о содержимом чёрной дыры. Пока ее «внутренность» находится за пределами познаваемого. О ее судьбе мы пытается судить методом интерполяции известных физических свойств пространства, внешнего по отношению к дыре. Но оправданность такой интерполяции не очевидна; просто ничего другого у нас нет, «ткнуть» в нее ничем, кроме мат. модели, мы не можем. То же относится и к начальным фазам расширения Вселенной. На мой не физический взгляд, содержимое черных дыр относится уже не к нашей Вселенной, и не к нашей физике. Это, скорее, ближе к тому неведомому, из чего когда-то родилась наша Вселенная, но уже (локально) модифицированное историей ее развития.

«Не совсем ясно последнее предложение:» Переформулирую. Хотелки – это не женщины. Мы ныне «доросли» до того уровня сложности и единичности системы, что любая наша ошибка ради даже самой красивой идеи, выходящей за рамки возможной исполнимости, может оказаться фатальной. То есть, по мере роста сложности и связности системы, «цена» ошибок управления, даже вызванных самыми благими намерениями, растет экспоненциально.

Александр, Игорь,

мне представляется, что мы в разных местах провидим границу между биологическим и социальным, между животным и человеком, между страстью и интеллектом.

Ментальное отношение животное – человек сложилось в ходе становления социализации, и прочно вошло в мировоззрение, как в бытовое, так и религиозное. К человеческому отнесли все, что способствует социальной стабильности и преемственности развития ДАННОГО социума, а животному все, что нарушает эту устойчивость. При том очень конъюнктурно: враги социума, или только враги власти социума, внутренние и внешние, всегда объявлялись животными, на каком основании снимался моральный запрет их убийства. Это деление на своих — людей, и чужих (чуждых) – животных, очень прочно сидит в нашей ментальности. При этом животному началу приписываются все чисто человеческие новации: жестокость, лживость, эгоизм, подлость, жадность, наслаждение убийством и мучением, и т.д., когда такие чисто животные по происхождению эмоции, как любовь, «благородная» ненависть, самопожертвование, наслаждение красотой и т.д. – приписываются чисто людскому. На самом же деле обе стороны имеют смешанную, биолого-социальную сущность, и как раз в социальном «животном» гораздо больше холодного разума, чем в чувственном «высоко человеческом».

Разум эволюционно – побочное явление биологической социализации. Социализация исходно – чисто биологический процесс, призванный обеспечить выживаемость и воспроизводство особей данной родственной группы. Выше некоторого уровня сложности социальный отношений, для их поддержания потребовалось развитие интеллекта. Тоже, с единственной задачей обеспечить выживаемость и воспроизводство особей данной родственной группы. Не интеллект продвигал социальность, а необходимость социальности продвигала интеллект.

Моментом явления интеллекта как самостоятельной сущности следует считать его само-осознание. И первое, что осознал о себе интеллект – что ОН хочет жить вечно. Но его биологический носитель не обеспечивает этого желания. С момента своего появления интеллект вошёл в жесткий клинч со своей биологической основой. Кроме того, интеллект, взалкав вечности для себя, породил новый феномен – абсолютный персональный эгоизм. В этом смысле интеллект – и антибиологичен, и антисоциален. Интеллект только потому еще не уничтожил свою и биологическую, и социальную основы, что он до сих пор тотально зависим от них в качестве субстрата своего существования.

Мы, люди, существуем благодаря сложному эволюционному компромиссу между нашей коллективисткой социально-биологической сущностью (иначе мы не можем воспроизводиться!), основанной на чувственных (инстинктивных) отношениях любви и эмпатии, симпатии / антипатии (страстях), и абсолютным эгоизмом нашего интеллекта. Сейчас, на наших глазах этот компромисс разрушается. Обратите внимание, что, чем «лучше» с интеллектом, тем хуже с воспроизводством. Идет мощный процесс атомизации и дистанцирования людей, активно разрушающий социальную ткань наиболее информатизированных («интеллектуальных») социумов. Исторически политические режимы, ориентированные на интеллект, всегда в результате оказывались кровавыми диктатурами; за примерами далеко ходить не надо – вспомним, хотя бы, фашистскую Германию. Существует мнение, что учёных нельзя допускать к власти; я с этим согласен: учёные – эгоистичны, и самые успешные (и, значит, самые амбициозные и самые эгоистичные) без сомнений пустят под нож социум ради «удовлетворения собственного любопытства».

И, тем нем не менее, даже самый «чистый» интеллект подчинен чисто биологической страсти – он страстно ХОЧЕТ жить вечно! Страсти, пагубной для его первородной основы.

Поэтому, когда мы хотим бороться против животного в человеке, мы длины определить, что мы считаем в нем животным, что таковым в нем в действительности является, и к чему приведет эта борьба. Пока, она ведет к вымиранию белой расы.

А насчет Абсолютно Разума – все может быть там, где мы не знаем; где мы знаем, его не видно.
С уважением, Евгений.

Игорь
04.12.2020 в 11:33

Евгений согласен. Разумная жизнь не хочет умирать. Но я не вижу пагубности в страстях или нашей основе, главное, чтобы доминировал разум. И вечная жизнь для сознания вовсе не «дьявольская» цель и не она порождает абсолютный эгоизм. Тот самый персональный эгоизм определяется не интеллектуальным осмыслением желания жить вечно, а поведенческими паттернами предка-примата. У нас гуманизм — продукт интеллекта.
А вот с важностью смерти спорить не буду. Она и есть источник и религии, и философии, и самое важное, что наука может сделать для индивидуального разума (а это мы, наши разумы индивидуальны) — обеспечить возможность не умирать. С точки зрения вида — это бесперспективный путь, но плевать на вид, у него нет сознания. Важны только люди, а не абстрактный вид хомо. 50 000 существования человека в его современном виде намного важнее чем миллионы лет жизни шимпанзе.
Для меня, стремление к Богу это однозначно стремление им стать. Так что чем вечная жизнь не промежуточная цель на пути к божественности. Пафосно звучит то как)))

Игорь
04.12.2020 в 14:56

Александр, сейчас поясню.
Базовым элементом социосистемы сейчас является семья, она воспроизводит и людей физически и саму себя в том числе. В Северной Европе наблюдается явление, сознательного, за государственный счет, размывания этого понятия. Сознательное ослабление единственного института, который поддерживает базовый элемент системы. Причем в Скандинавии, Германии и Британии эти тенденции выражены сильнее чем где-либо. Весь процесс имеет определенные признаки замысла и системности. Ну а раз что то выглядит как эксперимент ( на части популяции, географически и культурно-локализованной) пахнет как эксперимент ( в отличии от других политических программ, не декларируется никаких соображений по поводу нормального воспроизводства своего же социума, вообще никаких, подразумевается что мир полностью состоящий из атомизированных синглетов хорош сам по себе, а вопрос «откуда будут дети?» — считается сексистским и игнорируется) значит это эксперимент. В противном случае следует признать полную естественность этих процессов для индустриального общества или для отдельных культур. А это никак не получается, не натягивается сова на глобус.
В Северной Европе происходят процессы не в рамках общей тенденции дайверсити, эта тенденция порождение того что там началось. Полигон, лаборатория, да как угодно назовите. Но подход там ровно как к популяции мышей в лаборатории. Кто то просто берет и меняет условия существования сверху.
Кстати, как вы считаете, начнется веселуха с китайским грунтом с Луны? Неужели просто так поделятся? Я бы все соки выжал…

Евгений
04.12.2020 в 16:23

Александр, Игорь,

должен пояснить, что вывод об антисоциальности интеллекта «родился» по ходу изложения, чему я сам оказался несколько удивлен. Причем не машинного «интеллекта», а интеллекта именно первичного, биологического. Мне самому надо «переварить» полученный результат. Но, мне кажется, что он многое объясняет.

«И вечная жизнь для сознания вовсе не «дьявольская» цель и не она порождает абсолютный эгоизм. Тот самый персональный эгоизм определяется не интеллектуальным осмыслением желания жить вечно, а поведенческими паттернами предка-примата.» Ну, во-первых, вечная жизнь не является дьявольской целью. Это желание интеллекта, осознавшего себя и свою конечность на биологическом носителе. У предка-примата не было этой проблемы — он не осознавал себя живым, соответственно, он не переживал о своей смертности. Но, защищался от непосредственно угрожающей гибели. Во-вторых, интеллект страждет СВОЕГО бессмертия просто потому, что единственный смысл бессмертия в его собственной персонализации. Интеллект не может хотеть своей смерти ради жизни другого интеллекта. Но инстинкт продолжения рода может заставить интеллект смириться со свой смертью ради продолжения рода. Поэтому я и говорю о том, что эволюционный консенсус между страстью и умом имеет сложный, противоречивый, но неразрывный характер, пока интеллект связан со своим биологическим носителем.

«душить страсть обладать красивым любой ценой». У абсолютного большинства животных нет такой страсти. Она появляется только у некоторых особо интеллектуальных их представителей, например, у врановых и приматов. Но эта страсть явно связана с развитием интеллекта, не инстинктов. Правда, тут, скорее, такое «странное» пресечение того и другого, заставляющее действовать вопреки смыслу («побочный эффект»). Но у человека «страсть обладать красивым любой ценой» явно связана с иерархическим поведением: обладание вещью, привлекательной для других, поднимает социальный статус обладателя. Опять же, это, скорее, человеческое, чем животное. Хотя, страсть и ум ясно отличаются только в своих крайних проявлениях, между которыми имеется плавный переход, в котором понять, что от ума, а что от страсти – невозможно.

«Базовым элементом социосистемы сейчас является семья, она воспроизводит и людей физически и саму себя в том числе.» Хочу несогласиться. Семья была базовым элементом при натуральном хозяйстве, когда она реализовывала свое обеспечение и воспроизводство
самостоятельно и, в основном, автономно. В современном технологическом обществе семя не в состоянии воспроизводить себя автономно, будучи жестко включенной в цикл воспроизводства социосистемы в целом в качестве специализированного элемента («детали»). По сути, уже довольно давно ей было отведена только функция биологического воспроизведения, и семья сохранялась постольку, поскольку одна женщина не могла справиться с социально достаточным содержанием («подъемом») многочисленных детей. В текущей ситуации, когда женщины в «цивилизованных» странах в основном получили экономическую независимость и стали рожать мало детей, функция семьи объективно стала исчерпывать себя. Отсюда и воинственный феминизм: мужчина стал ненужным в семье, оказавшись, по сути, лишь ограничителем свобод «цивилизованной» женщины, неспособным к самовоспроизведению. В сильно социализированной (в смысле социализма) Северной Европе процесс отмирания семьи идет опережающими темпами на этой основе. Так что, едва ли это эксперимент. Вероятнее, это естественный ход вещей в технологической цивилизации. Я что до воспроизведения … По-моему, я уже отмечал, для технологической цивилизации воспроизведение ее биологического компонента является второстепенной задачей. Вернее, основной задачей технологической цивилизации становится выдавливание биологического компонента из цикла ее воспроизводства, как элемента ненадежного, слабого, слишком подвижного, нестандартизируемого, да еще своевольного до непрогнозируемости. То есть – нетехнолгичного.

С ценой ошибок, соглашусь, я слишком упростил. Сложные системы, если они «живые», то запасаются дублирующими функциями, снижающими риск отказа всей системы при нетотальных ошибках; это также хорошо известный инженерный прием. Вот только кажется, что на нынешнем этапе у земной цивилизации с запасом дублирующих функций все хуже.

С уважением, Евгений.

Игорь
04.12.2020 в 17:47

Евгений, я, наверное, не смог донести нормально. Разумеется есть естественный тренд, но только там мы видим сознательное подкидывание дров в печку где сам и жаришься. Одновременный завоз варваров, с разрушением плохо, но работающего элемента, трата ресурсов общества на увеличение числа открытых гомосексуалистов, это трата ресурсов на снижение рождаемости. Такую то связь и ребенок поймет, а тут государства с многовековой историей. Потуги России обеспечить рождаемость поздней индустриальной стадии, хоть и малоэффективны, но естественны.
Если бы мы наблюдали картину безуспешных попыток Норвегии или Дании как то стимулировать семью и рождаемость, на фоне роста числа ЛГБТ это было бы вполне естественной картиной, которая укладывалась бы в ваше объяснение с социализмом и правами женщин.
Мы же видим суицидальное поведение целого общества, под совершенно бредовые лозунги которые ничего не объясняют. Вот по этому я писал, что ситуация имеет все признаки управляемости и неестественности. Даже в самый пик разложения Рима, никто не издавал законов, ставящих скотоложцев в привилегированное положение, и не объявлял с высокой трибуны, что «белость» это первородный грех.
Запрещать, например, наемной няне хоть как-то реагировать на насилие со стороны ребенка, это тоже эксперимент.

Я просто не вижу рефлексии вопроса «а что будет с белыми людьми через 50 лет в моей стране».

Игорь
04.12.2020 в 17:55

Для Франции, например это была бы очень важная рефлексия, и что то там делается, Макрон сопротивляется, выражает действиями мнения и чаяния граждан, которые его избрали. А в Скандинавии, где вопрос стоит не менее остро — такой рефлексии нет. Есть Брейвик, как стихийный ответ, но дискурса просто нет. А вот новые законы есть. Не думаю, что в семьях там все дружно решили строить тоталитарную либерократию. А ведь строят.

Evgeny
07.12.2020 в 08:48

Игорь,
я вас понял правильно. Это я не смог донести мою мысль. Действительно, есть естественный тренд, а есть его политическое «трендирование», как в одну, так и в другую сторону.
«трата ресурсов общества на увеличение числа открытых гомосексуалистов, это трата ресурсов на снижение рождаемости.» Скользкая тема, но попробую развить. Вас можно распропагандировать стать гомосексуалом? Предполагаю, что нет. И так, 90-95% населения. Оставшиеся «улонисты» и ранее особо не размножались, и в нынешних условиях едва ли не влияют на тренд рождаемости. Скорее всего, влияние «пропаганды» ЛГБТ на рождаемость – это проценты или их доли в пределах статистической погрешности. А вот пропаганда бэбифри среди «нормальных» – это, действительно, угроза для воспроизведения. Соц. сети, вольно или невольного, переполнены ей, демонстрируя свободную, интересную и состоятельную жизнь одинокой женщины или с бойфрендом, но без детей. На Западе осознали эту угрозу, активно проталкивая через те же соц. сети многодетность, пусть даже приемную, голливудских звезд. Фокус в том, что идеологию бэбифри не нужно пропагандировать – она пропагандируется сама, поскольку ребенок – это, объективно, заботы, хлопоты, ограничение личной свободы и снижение личного потребления, что идет в разрез с идеологией потребительского общества, при условии, что старость человека обеспечивается обществом или самостоятельно, без расчета на собственных детей. В этих условиях не иметь детей, на личном уровне «энергетически» становится очень выгодно.

Такими образом, обвинять ЛГБТ в покушении на наше размножение, скажем так, это прием пропаганды. А используется он потому, что обвинить, собственно, больше не в чем. Этот «слой» людей социально неопасен. От слова – никак. Социально опасны педофилы и садисты, но они как среди них, так и среди бисексуалов, вероятнее всего, составляют одинаковый процент. Но гомосексуалы, задевающие своим существованием биологические предпочтения абсолютного большинства, удобный внутренний враг, к тому же, будучи всегда абсолютным меньшинством, совершенно безопасный для власти. Кроме того, удобный предмет ловли хайпа: кто бы слышал о пресловутом Милонове, если б не его анти-ЛГБТ война? Он просто сделал себе на этом карьеру, добравшись до Москвы; где, в общем, и приутих, получив то, что хотел. Просто бизнес, и ничего личного.

Но, будучи часто представлены в скрытом виде в органах власти (в разведке в том числе), в науке, в искусстве — в «недемократических» странах с репрессивной сексуальной моралью, гомосексуалы объективно становится психологическим союзником тех режимов, в которых допустим открытый гомосексуализм на всех ступенях социальной иерархии. Почему «их» там оказывается много? Не думаю, что это связано с иным распределением талантливости. Но это объективно связано с тем, что, оказавшись в условиях вынужденного «монастыря», они гораздо больше времени и энергии расходуют на учебу и карьеру, а не на блядки. Так что в пропаганде вокруг ЛГБТ лукавят обе стороны: одни отвлекают внимание от актуальной внутренней проблематики, а другие вербуют себе агентуру в элитах неподчиненных государств. Кстати, успех этого движения на Западе в немалой степени связан с тем, что там «их» во власти тоже много. Хотите снизить их влияние? Позвольте спокойно быть занятыми друг другом! И они потеряют свое социальное «конкурентное преимущество» перед бисексуалами – время и энергию, не занятые личной жизнью.
«Даже в самый пик разложения Рима, никто не издавал законов, ставящих скотоложцев в привилегированное положение, и не объявлял с высокой трибуны, что «белость» это первородный грех. Запрещать, например, наемной няне хоть как-то реагировать на насилие со стороны ребенка, это тоже эксперимент.» Я бы все это не относил к экспериментам. Это дурное автоусиление тренда, загоняющее его в тупик: каждое последующее действие должно превышать предыдущее. Это вообще не имеет никакого отношения к разуму или воле; скорее, к отсутствию того и другого у общества (метаразума). Просто «так тоже можно», на этом можно ловить хайп, поднимая таким образом свой социальный статус (и доходы); соответственно, формируется социальный автокаталитический цикл, которой будет раскручиваться до тех пор, пока социум не очнется или не развалится. С «белостью» немного сложение. Оказалось, что цветное (конкретно – негритянское) меньшинство социально значительно активнее белого большинсва. И, вероятно, именно потому, что оно слабо включено в цикл воспроизводство технологического социума. Технологический социум для своего успешного воспроизведения требует (законо)послушного прогнозируемого исполнителя. Кими и являются белые в соответствующих странах. Современные белые – это результат естественного отбора на технологичность. Будучи встроенными элементами системы (деталями), они (в значительной степени) утратили способность к самостоятельным действиям, в том числе и по самозащите, даже будучи «вооруженными до зубов», как в Штатах.
«И вечная жизнь для сознания вовсе не «дьявольская» цель». Ваше глубокое замечание еще раз заставило меня задуматься. А ведь, действительно, в обиходе высказывания «о дьявольски изощренном уме», но я не помню, чтобы молвой ум приписывался Богу. Ему приписываются чудо и любовь … «Бог есть Любовь». Куда уж биологическое чувство … То есть, получается, что угроза разума социальности – давнее и распространенное ощущение. Немного сумбурно – в собственной голове тоже нет ясности.
С уважением, Евгений.

Евгений
07.12.2020 в 16:32

Александр,

«ЛГБТ — каста прокажённых». Данная реплика закрывает дискуссию по данному вопросу. Но о бисексуалах, думаю, ещё можно.
«Женщина в силу своих биологических особенностей и функций — «сосуд немощный» — оциально зависима и всегда готова попасть в зависимость от реально сильного мужчины». Имею основания говорить, что они так не думают. Но все больше думают о том, что они — большинство, угнетенное меньшинством – мужчинами. Всегда считалось высшим умом женщины действовать так, чтобы ее мужчина чувствовал себя умнее. А для такой игры нужно обладать недюжинным интеллектом. Кстати, интеллект наследуется по женской линии. Так что, если партнерша мужчины – дура, то это не плюс его потомству. А если он при ней всегда умный, то и дети могут удаться.

Технологическая цивилизация устраняет экономическую и физическую зависимость женщин от мужчин. Ей безразличен гендер (и само его существование), лишь бы осуществлялся цикл оборота капитала в технологической среде. И женщины, (в среднем) более управляемые, более (законо)послушные, более потребительски настроенные, более аккуратные и менее амбициозные, «технически» лучше отвечают этой задаче, чем мужчины. Технологической социосистемные не нужен мужчина герой-добытчик, который первый идет под нож адаптивного отбора, привнося потомству здоровые гены немногих выживших. Собственно, энергетически крайне невыгодная двуполость и формировалась как инструмент эволюционной генетической пластичности, в котором самцы, обладающие генетически ущербным набором хромосом, и, вследствие этого, повышенной вероятностью гомозиготного состояния рецессивных аллелей генов, первыми принимали на себя давление отбора. В социумах этот механизм работал в эпоху массовых войн с высоким процентом гибели мужчин, достаточным для фиксации новых частот аллелей генов. По мере снижения военной смертности мужчин этот механизм преставал работать, обессмысливая их биологическую эволюционную роль. Но они еще долго держались как главные прокормители и защитники семьи / отечества. Но с развитием технологий эта функция тоже стала отмирать: женщины получили возможность работать с мужчинами почти везде на равных (а в некоторых областях и заметно лучше), войны из контактных стали переходить в дистанционные, где реакция женщин оказалась лучше, чем у мужчин, и так далее. В технологической цивилизации мужчины теряют свои необходимые эксклюзивные свойства, которые, фактически, сводятся к донорству спермы. [«В итоге … у мужиков останется единственная функция — биологический агрегат для производства недостающей части генетического пакета.»] Плюс к тому, к женщинам перешла роль эволюционной инициативы, поскольку процесс выбора отца ребенку оказался закрепленным за ней. Гендерная власть, а с ней и социальная, объективно перетекает к женщинам. Парадоксально, но технологическая цивилизация, создававшаяся мужчинами, оказалась гибельной для мужского начала.

Поэтому современный агрессивный феминизм имеет под собой как социальное, так и биологическое основание. Мужчины, в исходном наполнении смыслом этой сущности, становятся не нужны (если не вредны) . Если «сами знаете кто» и пользуются этим для упрочения власти, то – по тенденции, а не против нее.

«сильных и умных, читай белых, мужчин, способных самостоятельно воспроизводить и отстаивать социальную субъектность». Сказано сильно. Но в технологическим социуме субъектностью обладает не человек, а капитал, точнее, его цикл в технологической среде. Все остальные части социума – это элементы этого цикла, играющие в нем свою специализированную роль, и полностью зависимые от этого цикла. Какая тут уж субъектность … У деталей автомобиля её нет.

«Бог — есть любовь» — это высказывание одного из известных наших церковников, недавно умерших от последствий Ковда, это его ответ на вопрос – «что есть Бог?». Не является ли переосмысление содержания Бога ревизией писания, Им данного? И, если можно здесь, то можно и в другом месте?

С уважением, Евгений.

Evgeny
08.12.2020 в 10:00

Небольшое дополнение к тезису «Парадоксально, но технологическая цивилизация, создававшаяся мужчинами, оказалась гибельной для мужского начала.» По-видимому, никакого парадокса здесь нет. Мужчина с помощью технических средств стремится повесить эффективность своей основной социальной функции как как добытчика / защитника для семьи / отечества, уменьшив при этом собственные издержки. Повысить эффективность производства и мобильности, увеличить результативность убийства врагов при сохранении собственной безопасности и.т. В результате сформировался некий «симбиоз» (скорее – техзнобиоз) «мужчина – машина», который мы, в общем, привыкли наблюдать повсеместно, и, в раде случаев, достигающий гротескной формы.
В ходе развития этого технобиоза, мужчина передавал машине все больше своих социальных функций, ныне уже добравшись до функции управления (в качестве пресловутого «ИИ»). Фактически, мужчина постепенно сам создавал своего социального заместителя, что, в свою очередь, сопровождалась деградацией социальной, а вслед за ней и биологической, функции собственно мужчины. Мужчина начал становиться обслугой машины, теряя свою субъектность.

В текущее время намечаться 2 тенденции смены власти: 1) ее перетекание к IT истеблишменту; 2) ее протекание к женщинам. Что будет? Они столкнутся в конкуренции, или сольются во взаимодополнительном единении? Учитывая то, что техносфера олицетворяет собой преобразованное (принесённое на новый субстрат) социальное мужское начало, второй вариант представляется более вероятным. Причем это не будет реинкарнацией матриархата: при нем мужчины имели хоть и не руководящую, но жизненно необходимую для социума роль. В потенциальном новом «машиноматриархате» социальная роль мужчины становится ничтожной. При сохранении тенденции, мужчине нужно искать себе новое важное место в социосистеме. Иначе он будет и из нее элиминирован, как лишний элемент, содержание которого энергетический не невыгодно. «Мавр сделал свое дело – мавр должен уйти». Партеногенез – не думаю, что это сложное техническое решение проблемы бесполого размножения. В природе – сплошь и рядом.

Вот, таким образом, еще один трендирующий вариант развития земного социума.

Небольшой добавление к «белой» проблеме. Системный человек на индивидуальном уровне всегда слабее человека не системного. Если система престают защищать свои элементы от «деструктивных сил», элементы не могут встать на защиту своей системы. Это мы видим сплошь и рядом, когда небольшие группы активных деструкторов берут власть при фактическом отсутствии сопротивления системной части общества. Кажущееся самоубийственным «перебегание» белых в движение черных объясняется просто: потеряв защиту своей системы, они пытаются прислониться к новой силе, которая им кажется более перспективной. Системный человек ищет место в новой системе. Не понимая, что это – самоубийство. Это еще раз иллюстрирует общее преобладание системности над разумностью.

С уважением, Евгений.

Evgeny
08.12.2020 в 12:50

Александр,
я не в курсе сценария «новых амазонок», но на оригинальность и не претендую. В воздухе летает … Я, как всегда, обостряю. И сам с трудом верю в эту перспективу (не хочу верить, может быть), но подобный сценарий тоже следует предусматривать. К сожалению, вырождение белого мужика (не только белого; но белого — особенно) — процесс, наблюдаемый визуально, и особенно в Европе (в Америке не был). Особенно неприятно это видеть в Германии, где мужики и с яйцами, и с головами, вообще-то, были, судя по ее истории. Другое дело, что он наткнулись на других мужиков … Ну, что-ж теперь …

Мужчины, по-видимому, сами определили себе новую нишу — техзнобиоз «мужчина – машина», который будет нужен социуму до тех пор, пока машина не получит полную субъектность (если получит, конечно). Не путать с киборгом. А вот заползанные под женский каблук в остальной части социума кажется вероятным. Массовая инфильтрация во власть женщин в «цивилизованных» странах кажется симптоматичной. Кроме того, баба, она и Африке, и в Америке, баба — вязавши власть над мужчиной, она ее уже не отдаст. Они – существа парадоксальные: всегда хотят победить мужчину, но, победив, теряют к нему интерес. Однако, биологически оправдано: тряпка не даст хороших генов для эволюции. Все же, самой природой определено, что, если для мужчины женщина – цель, то для женщины мужчина – средство. Средство достижения её цели продолжения рода. Нельзя их винить в этом. В социальных же условиях эти биологические предпочтения начинают «тусоватся» по-новому, сдвигая традиционные половые роли по мере развития социума.

«Смена ребёнком пола до совершеннолетия — не естественная тенденция». Да, это слишком даже для проживающего в относительно толерантном городе старого, циничного, толерантного биолога, которого трудно чем-либо удивить. Все же, думаю это результат бездумного и безумного автокаталитического хайпа, в условиях отсутствия социальных тормозов. Дело в том, что этот процесс – общее рытье ямы под социумом, а в его развале Доминат тоже не заинтересован – он, как паразит, погибнет вменится с ним. Скорее, похоже на неуправляемый разнос социума самими его членами.

Немного о другом. У нас дома давно живут коты, сейчас – пара сибирских, кот и кошечка, от одной мамы из одного помета, брат и сестричка (оба кастрированные, во избежание инбридинга). Ну так, практически весь их эмоциональный ряд отношений и половых ролей абсолютно легко читается с человеческих позиций, представляя наши, человеческие роли, в чистом виде, не испорченном интеллектом. Это удивительно, поскольку мы котам не родственники. Крысы – наши родственники. И зайцы. Мы с котами разошлись на уровне животных, вроде современных землероек и ежей, то есть – насекомоядных. Неужели мы унаследовали наш эмоциональный ряд ещё почти от первых планцетарных? Если это параллелизм, то почему настолько точный?

Интеллект можно рассматривать как чрезвычайный усилитель своей биологической основы – инстинктов и эмоций. База инстинктов и эмоций заложена изрядно давно, и едва ли может быть подвержена коррекции без серьезного нарушения (или разрушения) всей психики. А вот с интеллектом, его наполнением мемами, работать надо. Не позволяя интеллекту чрезмерно усиливать социально деструктивные инстинкты и эмоции, которые затем захватывают управление интеллектом. Эх, легко говорить …

С уважением, Евгений.

Evgeny
09.12.2020 в 04:58

Александр,

коли задет вопрос о смене пола, рискну продолжить «скользкую» тему с биологических позиций. Дело в том, что проблема есть; ее можно не замечать, можно проклинать, но проблема от этого не исчезнет. Некоторый небольшой, но, достаточно стабильный, процент населения, у всех народов по всему миру, имеет проблему отклонений от стандарта сексуальности. Наличие квази-устойчивости этого процента, независимо от степени жёсткости борьбы с уклонистами в рамках данного социума, говорит, скорее, о биологической, чем социальной природе данного явления (хотя социальный компонент тоже есть, например, тюремный).

У нас на даче несколько лет «квартировал» приблудный кот. Страшное чудовище дикого необузданного нрава, тем не мене, достаточно лояльное к нам с супругой в рамках нашего непротивления его намерениям. Ежедневно его намерения сводилась к одному – найти другого кота и набить ему морду. Опасался бить морду он только одному соседскому коту, который был в двое больше его по размеру; но скандалил он с ним отчаянно. Если его намерения осуществлялись, и он приходил утром с окровавленной мордой и распущенными на лапшу ушами, то его удовлетворению от жизни не было предела. Если же враг не обнаруживался, до день был прожит зря, и котик возвращался на таких прах, что лучше было его обходить стороной. Надо сказать, что от кошечек на участке проходу не было: собирались со всей округи к такому гарному парубку.

К чему это я? К тому, что это есть образец поведения нормального самца с хорошим гормональным фоном: единственная естественная форма отношений с другими самцами – беспощадная конкуренция. Она является абсолютно преобладающей по всему животному миру, и построение социума в такой системе отношений невозможно. Таким образом, чтобы создать социум, надо было снизить уровень межсамцовой агрессии. Что было достигнуто относительной феминизацией самцов: сравните средний облик мужчины с нашими ближайшими родственниками – самцами гориллы, орангутана или шимпанзе. Естественно, это обошлось не бесплатно, а смещением гормональных настроек до уровня, позволяющего проявлять относительную эмпатию к представителям своего пола. То есть, часть химического аппарата социализации была заимствована из межполовых отношений, в коих одних эта эмпатия и должна была проявляться. [Кстати, до сих пор, женщины гораздо более непримиримые враги друг другу, чем мужчины.]

Другая сторона вопроса состоит в том, что нет однозначного определения пола набором хромосом. Некоторые рыбы и земноводные его меняют несколько раз в жизни в зависимости от обстоятельств, благо внешнее оплодотворение икры не создает морфологических проблем для таких преобразований. Однозначная фиксация пола устанавливается в связи со становлением внутреннего оплодотворения, сопровождающегося формированием соответствующих морфологических различий между самцами и самками. Тем не менее, относительно автономный путь формирования фенотипа, при малейших сбоях онтогенеза, может пойти «не туда», приводя к большому спектру морфологических и поведенческих отклонений от нормального типа. Достаточно ознакомиться с количеством и разнообразием врожденных аномалий развития половых органов у человека [лучше не знакомится; меньше знаешь – крепче спишь]. В результате, по факту мы получаем весь спектр перехода от самца к самке как в морфологическом, так и в поведенческом плане, относительно свободный от исходного хромосомного набора.

В природе эти промежуточные состояния быстро элиминировались за нежизнеспособностью или неспособностью размножатся. В человеческих обществах, в общем, тоже; как правило, методом прямого коллективного убийства (например, побивания камнями). Однако это «разнообразие» полностью не устранимо отбором (даже целенаправленным искусственным, как в гитлеровской Германии) в силу слишком большой сложности биохимического механизма формирования пола, его сцепленностью с большим количеством других признаков и чувствительностью к повреждающим факторам в ходе онтогенеза; проблема решается постоянный текущей выбраковкой.

У человека, сочетание биологической сложности детерминации пола и эволюционной относительной феминизации мужчин, дало относительно значительный процент развития различных сексуальных девиаций (как у мужчин, так и у женщин), не позволяющий его игнорировать в социуме.

Что делать с этим социуму, я оставлю вне обсуждения.

С уважением, Евгений.